Падение Левиафана (ЛП)

"Если стационарное лечение - это вариант для вас, есть некоторые фокусированные магнитные процедуры, которые мы могли бы попробовать. Вещи, которые могут притупить ваши переживания".

"Но не остановить его".

"Я не знаю, что это такое", - сказала она. "Но я помогу тебе узнать. Я обещаю тебе это, Алиана. Как бы ужасно это ни было, ты не должна проходить через это одна".

Она не заметила иронии в своей фразе, а Танака не была в настроении проводить ее через это. Ее тело чувствовало себя так, словно она перенесла тяжелый вирус. Она устала так, что мышцы отваливались от костей. Шторм в ее голове все еще был там, но в данный момент не был подавляющим. Она не доверяла этому. Усталость делала ее уязвимой и слабой. Это не делало ее свободной от других.

"Давайте сначала попробуем лекарства", - сказала она.

"Я сейчас принесу их вам".

Танака встала. Станция качалась под ней, и ей хотелось только одного - закрыть глаза. "Думаю, на сегодня достаточно".

"У нас еще есть время, если вы хотите..."

"Думаю, на сегодня достаточно. Пусть лекарства доставят в мою каюту здесь, на станции. Я приму их".

"Я бы хотел увидеть тебя снова". Это было смелое заявление, и они оба это знали. Танака опустила голову. Ахмади расправила плечи. Когда она заговорила, ее голос был более низким, спокойным, успокаивающим, больше похожим на тот, что был, когда Танака только вошел в кабинет. "Вы сейчас находитесь в кризисе. Но вы также невероятно сильный человек. Вы никогда раньше не встречали ничего, что могло бы вас остановить, поэтому вы верите, что сможете стиснуть зубы и пробиться через это. И, по правде говоря, вы, вероятно, сможете. Но Алиана, ты не сможешь исцелиться от этого. Без посторонней помощи".

Когда Танака говорила, она намеренно использовала манеру и интонацию другой женщины. Не совсем насмехаясь над ней, но и не совсем нет. "Вы считаете, что я подвергаюсь непрекращающемуся, неостановимому интимному нападению".

"Да."

"И вы думаете, что это то, от чего я могу исцелиться?"

"Я бы хотел помочь вам".

"Я бы хотел, чтобы мне помогли", - сказал Танака. "Пришлите мне таблетки. Мы продолжим".

Станция была достаточно незнакомой, чтобы удержать ее внимание. Загадки, связанные с чтением указателей, поиском пути к транспортным трубам, выбором нужного лифта, который доставит ее в каюту, - все это не давало ей думать ни о чем другом. Когда она добралась туда, все оказалось еще хуже.

Ее комнаты были простыми, скромными и элегантными. Цветовая гамма была в основном пыльно-красной, чтобы подчеркнуть вкрапления лаконского синего. Декор был минималистичным и со вкусом: каллиграфический отпечаток отрывка из трудов верховного консула, хрустальная ваза с единственным цветком, который каждый день заменял персонал, напольное покрытие, напоминающее циновки татами. Здесь не было ничего, что могло бы отвлечь ее от порывов и мыслей.

Она заказала еду в номер: рыбу с карри и сухое белое вино. Кто-то в ее голове вспомнил квартиру с сине-зелеными стенами с облупившейся краской и диваном из поролона и ткани. Это было счастливое воспоминание, но Танака не знала почему. Кто-то другой съел невкусную рыбу карри, и эхо ночи, проведенной в состоянии пищевого отравления, пронеслось в ее сознании и снова исчезло, тонкое, как сигаретный дым.

Лекарства принесли почти одновременно с едой. Стеклянная упаковка с десятью таблетками персикового цвета и напечатанными указаниями принимать по одной каждое утро и избегать алкоголя. Она проглотила две из них, а затем запила их длинным глотком из бутылки вина. Карри было ужасно горячим, как она и ожидала. Это дало ей повод прикончить вино. К тому времени, когда она закончила, в основании черепа нарастала глубокая боль, но у нее было ощущение, что воспоминаний и мыслей стало немного меньше, а голоса - немного тише.

Система в комнате пискнула. Запрос на соединение от Деречо. Она проверила свой ручной терминал. Там было полдюжины сообщений от Боттона, но она забыла отключить настройки конфиденциальности после Ахмади. Она отключила их сейчас и приняла соединение через комнату. Настенный экран ожил, и на нем появилась голова Боттона.

"Полковник", - сказал он. "Мне очень жаль, что я вас прервал. Я бы не стал, если бы вы не попросили о немедленном обновлении информации".

Просила ли она о немедленных обновлениях? Она не помнила, чтобы делала это, но это звучало так, как будто она могла бы это сделать. Боль в основании черепа стала немного сильнее.

"Все в порядке", - сказала она. "В чем, по-видимому, проблема?"

"Мы получили высокоприоритетный отчет из Научного директората по Лаконии. Офис доктора Очиды отметил его как критический".

"Что там было написано?"

Боттон моргнул. "Я не знаю, полковник. Меня не проверили".

Она знала это. Она должна была знать. "Конечно. Пришлите его мне. Я возьму его здесь".