Падение Левиафана (ЛП)

Пока Бакари находился в детском саду компании, по утрам Кит выступал с докладами, в которых якобинско-черная объединенная столичная команда и представители профсоюзов рассказывали о Ньивестаде как о планете и Фортуне Ситтард как о городе. У них будут шестнадцатимесячные годы и тридцатидвухчасовые дни. Местная биосфера основана на соединениях, которые не являются токсичными, но могут вызывать раздражение, поэтому рекомендовалось держаться в закрытых районах города. Они получили карты города - комиссариат, медицинский комплекс, район развлечений, общественный бассейн, религиозные учреждения. Были подробно описаны процедуры сообщения о нарушениях закона в службу безопасности и о нарушениях безопасности представителям профсоюза, и Кит и Рохи должны были отметить, что они были проинструктированы и поняли. Приветственная команда JBCC исполнила песни о командной работе и товариществе, и даже представители профсоюза присоединились к ним.

С Рохи рядом Кит чувствовал себя немного уверенно в море новых голосов и лиц, в дезориентирующей перспективе жизни, которую создал для него новый контракт. Там могли быть сотни новых лиц и все вытесняющие детали жизни в новом городе на новой планете, но Рохи была рядом, и она была его якорем.

На третьей неделе, когда он уже немного окреп, он приступил к ориентации своей рабочей группы, а Рохи - своей. На полпути первого дня он понял, что это была самая долгая разлука с ней с тех пор, как они поднялись на борт "Прейсса" в системе Сол.

В команде инженеров-строителей было всего шесть человек. Они встретились в классе, который выглядел как сотни классов, в которых он бывал раньше - тонкий промышленный ковер с рисунком, скрывающим пятна, звукопоглощающие стены из твердой пены, встраиваемое освещение, которое было дешевым, потому что все повсюду использовали печатные детали одного и того же дизайна. Его новой начальницей была привлекательная женщина по имени Химемия Госсе. У нее была натянутая улыбка и привычка поглаживать подбородок, когда она думала, и в половине второго дня Кит понял, что читал написанную ею статью об использовании местных материалов в крупных установках по переработке воды. Постепенно тревога, настороженность и глубокое чувство вытеснения начали уступать место энтузиазму и даже волнению по поводу работы, которую ему предстояло выполнять.

Была середина третьего дня, и Госсет готовилась отвести шестерых из них в офисы, где они получат рабочие места и познакомятся со всей командой инженеров, когда в маленький класс вошел офицер безопасности и отвел ее в сторону. Их разговор был коротким, но по лицу старшего инженера было видно, что он расстроен. Еще до того, как она повернулась к классу, Кит поняла, что что-то случилось, и это связано с ним.

"Камал?" сказал Госсет. "Слово, пожалуйста".

Кит подошел к ним. Остальные пятеро молчали за ним.

"Есть медицинская проблема", - сказал человек из службы безопасности. "Я могу отвести вас в лазарет".

"Рохи?" спросил Кит.

"Это ваш сын, сэр. Боюсь, его отвезли в лазарет. Вы должны прийти сейчас".

"С ним все в порядке?" спросил Кит, но охранник не ответил.

Госсет резко кивнул в сторону двери. Универсальный жест для Го. "Не волнуйтесь, что пропустили проход. Мы нагоним вас позже".

"Спасибо", - рефлекторно сказала Кит. Он не обращал на нее внимания. Что-то было не так с Бакари. Его сердце билось быстро и ярко, и он чувствовал пульс на шее.

Он сдержал желание спросить у охранника, что случилось, когда это произошло, что было не так, откуда они узнали, что это было не так, что они с этим сделали, и еще тысячу вещей, о которых этот человек не знал. Вместо этого он сел в маленькую электрическую тележку, которая молнией пронеслась по широким бетонно-проводниковым коридорам города, и наклонился вперед, словно мог заставить ее ехать быстрее.

Лазарет находился в основном под землей, но освещение было настроено на спектр, имитирующий полуденное солнце Земли. Цветы в приемном отделении были ненастоящими, но пахли по-настоящему. Охранник шел позади Кита, словно извиняясь. Еще до того, как Кит дошел до приемного пункта, навстречу им вышел пожилой мужчина в докторском халате. Кита ждали.

"Мистер Камал", - сказал доктор, жестом указывая на пару бледных деревянных дверей. "Сюда, пожалуйста".

"Что случилось?" спросил Кит.

Вместо ответа доктор повернулся к охраннику и сказал: "Большое спасибо". Это было вежливо, но это был отказ. У Кита возникло ощущение, что, каким бы ни был разговор, он будет личным. Возможно, такова была политика компании JBCC. А может быть, это было что-то другое.

Они прошли через двери и вошли в коридоры лазарета. Они были шире стандартных, достаточно широкие, чтобы две больничные койки могли пройти друг мимо друга, а по бокам оставалось место для санитаров. Цветочный запах приемного покоя сменился более резким.

"Состояние вашего сына стабильное", - сказал врач. "Дежурный по детскому саду сообщил, что он вел себя странно. На какое-то время он совсем перестал реагировать".

"Я не знаю, что это значит", - сказал Кит.