Падение Рима

– Цетег, – вскричал Прокопий, глядя на него с удивлением, – я поражаюсь величием твоих духовных сил, и особенно в наше время, когда всюду видишь только ничтожных людишек. Я понимаю теперь, почему все враги так суеверно боятся тебя. Такая сила и настойчивость не могут не влиять на, людей, – вот почему ты побеждаешь всех своих врагов.

– Всех? Да, мелких, конечно. Но что мне в том, когда в Риме властвует враг, единственный, который действительно велик. О, как ненавижу я этого белокурого мальчишку с женственным лицом! Когда наступит день, в который его кровь обагрит мой меч! С самого начала моей борьбы за Рим этот мальчишка вечно становится мне поперек дороги и почти всегда побеждает! Он отнял у меня моего любимца – Юлия, мой Рим и даже моего благородного коня Плутона. Пизон рассказал мне, что его воины нашли Плутона в месте, где скрыл его Сифакс. И из всей добычи Рима Тотила взял только «лошадь префекта». О Плутон! перебрось его через свою голову и растопчи его своими копытами!

– Однако ты горячо ненавидишь его! – вскричал Прокопий.

– Да, ненавижу! Я поклялся, что он умрет от моей руки. И это так и будет. Но когда удастся мне найти средства, чтобы натравить Юстиниана на готов!

В эту минуту вошел Сифакс.

– Господин, во дворце какая-то странная суета. У всех ворот расставлены сторожа, чтобы тотчас проводить в закрытых носилках прибывших гонцов во дворец. И вот тебе записка от императрицы.

Цетег схватил поданную записку и прочел:

«Не покидай завтра своего дома, пока не получишь известий от меня. Завтра решится твоя судьба».

Действительно, двор Юстиниана был сильно взволнован. Приехавшие гонцы сообщали невероятные, но тем не менее справедливые известия: готы сами начали войну. После целого ряда побед они не только овладели всеми городами Италии, которые оставались еще во власти Византии, захватили Сицилию, Сардинию и Корсику, но вторглись уже в пределы самого Византийского государства. Соединенный флот их под начальством Гунтариса, Маркья и Гриппы после двухдневной битвы уничтожил византийский флот, а сухопутное войско под начальством Тотилы и Тейи вторглось в Македонию, захватило Фессалонику и этим открыло себе свободный путь в Византию, так как государство не имело наготове нового войска для защиты столицы. Но Тотила не двинулся дальше, а снова прислал послов с предложением мира: он предлагал возвратить Византии все захваченные у нее города и области под одним только условием, чтобы Юстиниан отказался от Италии.

Юстиниан просил временного перемирия. Тотила согласился, но с тем, чтобы по истечении его был заключен мир. Юстиниан обещал. Но ему очень тяжело было отказаться от мысли владеть Италией, и он собрал совет. Все сенаторы, узнав подробности дела, единодушно молили о мире. Только два голоса требовали войны: императрица Феодора и Нарзес.

– Как, Нарзес, – с удивлением, но с сияющими радостью глазами, спросил Юстиниан, – ты требуешь войны? Но ведь до сих пор ты всегда так упорно указывал на необходимость заключить мир с готами.

– Да, потому что до сих пор государству грозила опасность со стороны персов, а готы были вполне безопасны. Теперь же персы побеждены, а готы стали очень опасны с тех нор, как во главе их стал этот мальчик – Тотила. Человек, который сумел восстановить свое государство из развалин, тем более сумеет обратить в развалины чужое государство.

И Юстиниан решился вести войну с готами.

Глава 10

Заключив перемирие, Тотила возвратился со всем войском и флотом в Рим, оставив в завоеванных городах только небольшие отряды. Перемирие должно было продолжаться шесть месяцев, по истечении которых Юстиниан обязался заключить мир, для чего обещал прислать в Рим своего посланника.

Счастье и слава Тотилы достигли своей наибольшей высоты. Во всей Италии только два города оставались еще во власти Византии: Перузия и Равенна. Но вот сдалась и Перузия графу Гриппе, а затем и самая важная часть Равенны – гавань города – также перешла в руки Гильдебранда, который уже более полутора года осаждал город. Как только гавань была взята, Тотила собрал туда весь свой флот, чтобы остановить подвоз припасов осажденным. После этого они, конечно, не могли уже продержаться долго.

Таким образом клятва Тотилы, данная им умирающему отцу Валерии – очистить Италию от иноземцев – была почти выполнена: через несколько недель остальная часть Равенны будет взята, – и тогда он будет иметь право жениться на своей невесте, которая все это время жила в монастыре Таганы.

Тотила решил в один день отпраздновать заключение прочного мира с Византией и свою свадьбу с Валерией.

Наступил июль – срок окончания перемирия. Улицы и площади Рима с утра украсились в ожидании празднества, которое должно было совершаться в одной из загородных вилл древних цезарей на берегу Тибра. Вокруг этой виллы были расставлены палатки и шалаши для угощения жителей Рима.