Падение Рима

«Он оттолкнул меня, разбил мое сердце, из-за этой короны, – думала она. – Хорошо. Он раскается. Как он не пощадил меня, растоптал ногами мою любовь, так и я разобью его мечты: он увидит это государство уничтоженным, эту корону изломанной».

Ненависть изощрила ее ум. Как не хотелось бы ей сразу уничтожить это государство, но она понимала, что это невозможно. Надо было действовать очень осторожно, чтобы никто даже не заподозрил ее ненависти и жажды мести. Для того, чтобы вредить Витихису, ей необходимо точно знать все его планы, распоряжения, намерения. Как королеве, ей, конечно, было легко: никто не скрывался перед нею. Старый Гриппа передавал ей все сведения, какие получал. А в важных случаях она сама присутствовала на совещаниях, которые происходили всегда в комнате короля.

Скоро она в точности, не хуже самого Витихиса, знала все о положении государства: его силы, разделение войск, наступательные планы полководцев, все их надежды и опасения. С нетерпением ждала она случая поскорее применить все эти сведения ради мести, на гибель готов. Но приходилось ждать. Вступить в сношения с самим Велизарием она не могла надеяться. Оставались римляне, которые, как она знала, были враждебны готам. Но с кем из них завязать сношения? И она осторожно разузнавала, кто из римлян опаснее всех для государства. К кому ни обращалась она с этими вопросами, все в один голос отвечали ей: префект Цетег. Но он был далеко, в Риме, и она не могла теперь вступить в сношения с ним. Приходилось ждать, пока готы двинутся к Риму.

Однажды она возвращалась домой в сопровождении только Аспы, стараясь избегать слишком людных улиц. В одном месте она встретила толпу, собравшуюся у стола фокусника. Аспа немного отстала, чтобы посмотреть фокусы. Матасвинта, задумавшись, прошла дальше.

Фокусник был молодой, высокий мужчина с длинными светлыми волосами, белым лицом и черными, как уголь, глазами. Он очень забавлял толпу своими искусными и разнообразными фокусами.

Постояв несколько минут возле его столика, Аспа начала искать глазами свою госпожу и вскоре увидела, что толпа итальянских носильщиков, которые, очевидно, не знали Матасвинту в лицо, загородили ей дорогу и, как показалось Аспе, забрасывали камнями что-то лежавшее на земле. Только что хотела она бежать к своей госпоже, как вдруг фокусник, страшно вскрикнув, бросился в толпу. Там он на минуту нагнулся, поднял что-то и затем выпрямился. Тогда стоявшие подле него носильщики начали его бить. Фокусник с невероятной силой отбивался от них правой рукой, а левой придерживал что-то у груди. Эта неравная борьба продолжалась минуты две. Наконец фокусник упал.

Тут Матасвинта закричала:

– Оставьте несчастного! Я, королева, приказываю это вам! – сбежались готы и разогнали толпу. Фокусник поднялся и приблизился к Матасвинте.

– Спаси меня! Защите меня, белая королева! – вскричал он и упал у ног ее. В эту минуту подбежала Аспа. Внимательно посмотрела она на фокусника и вдруг, скрестив руки опустилась подле него.

– Аспа, что с тобою? – спросила королева.

– О госпожа, – ответила девочка, – этот человек не галл. Он сын моего народа. Он молится богу-змею. Смотри, эти светлые волосы не его, они сдвинулись теперь в сторону, а под ними, видишь, какие черные. И кожа его, смотри, на груди такая же темная, как у меня. А вот на груди надпись, – это священное письмо моей родины.

– Однако он подозрителен. Зачем это переодевание? Его надо взять под стражу.

– О госпожа! Нет, не позволяй этого! Знаешь, что написано на его груди? Никто, кроме меня, не поймет этого, – прошептала Аспа. – Там написано: «Сифакс обязан жизнью своему господину, префекту Цетегу». Да, да, это Сифакс. Он моего племени, я узнаю его. Сами боги посылают его нам!

– Да, Аспа, боги мести, – ответила королева и велела отвести бесчувственного человека во дворец.

Глава 12

Через несколько дней король созвал совет. Матасвинта также присутствовала на нем, так как должны были решаться важные вопросы. Войска готов уже все собрались, они ожидали начала войны. Притом возвратились послы от Велизария.

– Что же ответил Велизарий на мои предложения? – спросил Витихис Гунтариса.

– Он сказал, что согласен на мир только под одним условием, если все войско готов положит оружие, весь народ перейдет за Альпы, а король и королева отправятся, как заложники, в Византию.

Ропот негодования раздался в зале.

– Ну, король, теперь довольно медлить! Веди нас в битву!

– Сочтем же сначала свои силы, – ответил Витихис. – Каждый начальник пусть говорит, сколько у него воинов.

– У меня три тысячи пеших и конных, – начал Гильдебад.

– У меня сорок тысяч пеших и конных, – сказал герцог Гунтарис.

– У меня сорок тысяч пеших, – сказал граф Гриппа.

– У меня семь тысяч, – заявил Гильдебранд.

– Кроме того шесть тысяч всадников привел Тотила, – добавил Витихис.

– Да четырнадцать тысяч у Тейи. Где он? Его здесь нет? И наконец у меня пятьдесят тысяч пеших и конных. Итого сто шестьдесят тысяч готских воинов, – с торжеством заключил король. – Теперь нам нет нужды медлить.