Падение Рыжего Орка

— Тут! — он потянул ее руку обратно вниз. Однако. Щедро одарила природа Тихона Тихого. Всесторонне щедро.

— Ты же говорил, что под рубашкой? — Варя еще не решила, что делать с врученным в ее руки сокровищем. Пока просто наслаждалась ощутимой увесистостью и твердостью под тонкой, слегка колючей шерстяной тканью.

— Ну, я же не мог тебе сразу с порога про штаны сказать, — хохотнул Тин, плотнее вжимаясь в ее ладонь.

— Какой воспитанный мальчик, — мурлыкнула Варя.

— Совсем не воспитанный, — ответно мурлыкнул он.

— Как-то плохо висит твой второй галстук, — Варвара так и не решалась пока шевельнуть пальцами.

— А он и не должен висеть, — Тихон сжал свою руку поверх ее. — Не отвлекайся. Действуй.

Вот тут она вдруг четко поняла, что у Тихого включилась определенная программа. Сценарий. Как все должно произойти. И в этом сценарии у нее определенная роль — что она сама должна будет сделать. И выбора у Вари особо нет. Соскочить с темы уже не получится. Не девочка ведь, знала — куда и зачем шла.

Варвара подавила запоздавшую панику. Отставить. Сама хотела для здоровья. Получай.

А потом ее снова поцеловали. Шелковым языком. И мужские пальцы сжались сильнее, подталкивая к действиям. Ну и ладно. Понеслось.

____________

Он откатился от нее вбок, рухнул рядом. Туго спружинил матрас, слегка подбросил Варю. Раздался шумный выдох.

— Охренеть… Классно потрахались.

Не то слово как. Главное — проглотить первые двадцать матерных слов.

— И чего я раньше мимо рыжих проходил? Вот дурак я. Если бы я знал, что вы такие горячие…

Мы. Да. Мы. Нас — много.

Только любимый брат Коля доводил Варю до такого состояния — когда хотелось схватить что под руку подвернется потяжелее — и огреть по башке. Со всей силы. Со всей дури.

И так стало тошно и душно. Душно невозможно, хотя лежит голая и тело уже покрылось мурашками — от того, что другое тело, тяжелое и горячее, не прижимается больше. Но давит что-то, душит. Уходить надо, и чем скорее — тем лучше.

Варвара резко поднялась с кровати.

— За какао собралась? — с ленивым смешком спросил из темноты Тин. — Если ты пить, на мою долю из холодильника минералки захвати.

К черту какао!

— Нет, не пить, — нащупывая ногой на полу свои вещи. Ага, вот, кажется, бюстгальтер. Вишневый «пуш-ап». Дура. Идиотка.

— Ааа… Ясно. Туалет — левая дверь.

— Спасибо, — натягивая белье. И хорошо, что в комнате темно, и деталей этого торопливого одевания не видно. А даже если бы было видно — уже плевать. — Мне в другую дверь.

— Варя… — Тихон сел на кровати. — Ты чего? Ты куда собралась?

— Домой.

— Зачем домой? — он сел ровнее. — Еще только первый период закончился. Только-только разогрелись, размялись. Сейчас повторим.

Охренеть как размялись.

— Мне завтра рано на работу, — протискивая руки в рукава платья. Черт, задом наперед! — У меня проверка завтра, дел куча. Надо выспаться.

— Завтра суббота.

— У меня бывают рабочие субботы, — черт с ними, с чулками. Останутся Тихому на память!

— Варя, чего не так? — Тихон откинул простынь, собираясь встать.

— Все так. Все отлично. Классно потрахались, — Варя наклонилась и невесомо коснулась его скулы губами. Молодец, собралась! — Не провожай, поймаю такси.

Дверь грохнула диссонансом к легкому поцелую. Тин откинулся на спинку кровати.

Что же ты такая сложная, рыжуля? Сложная, замороченная, капризная? Но сладкая… прямо очень сладкая. Такая сладкая, что он заснул без обезболивающего, несмотря на снова занывшее на дождь плечо.

Действие шестое. Героиня печет пирожки. Герой их ест.

Из авторской суфлерской будки, смущенно: «Не, я понимаю, конечно, что в нормальном театре такого на сцене не показывают, но…». В ответ зрительный зал затихает, перестает шелестеть веерами и шуршать конфетами.

Он протянул руку, не отрывая взгляда от ноутбука. Лишь в последний момент посмотрел на экран телефона. И замер.

Он никогда не звонил по этому номеру. И с этого номера ему тоже никогда раньше не звонили. И оказался этот номер в телефонной книге его мобильного после того, как бумажка, на которой номер был записан, перекочевала несколько раз из одной пары брюк в другую. Потом в нагрудный карман рубашки. Потом — в джинсы. А потом Тихон сдался и переписал этот номер с маленького кусочка бумаги в клетку, который почти насильно вручила ему мать, в телефон. Раз уж так и не собрался с духом выбросить. И теперь смотрел на цифры и четыре буквы на экране. Отец.

Я помню, что у тебя сегодня день рождения.

Я все помню.

А телефон все звонил и звонил. А молодой русоволосый мужчина за рабочим столом, заваленном бумагами, все смотрел на звонящий телефон и никак не мог решиться. Но потом все же двинул пальцем по сенсорному экрану. То ли потому, что палец дрожал, то ли по иной причине — но сенсор не сработал. А телефон перестал звонить.