Падение Стоуна

— Для большинства людей, тех, кто хотя бы признает, что люди, подобные мне, вообще существуют, я таков, каким ты видел меня тогда в Париже. Немногим больше мошенника, вора, а может, чего похуже. На самом деле гораздо хуже. Тебе предлагается стать тем, кого общество презирает. Респектабельное место ты в нем сохранишь, лишь скрывая, кто ты такой. Но зато ты ощупью найдешь себе дорогу к душе этого ужасного Континента. Представь себе врача. Ты же не идешь к нему и не говоришь: «Я умру в ближайший четверг», — и не надеешься, что он что-то сделает. Нет, ты являешься, чувствуя себя чуть-чуть не в своей тарелке. А он тебя осматривает, измеряет тебе давление и пульс, расспрашивает тебя о сне и аппетите. Тебе трудно подниматься по лестницам? Ты хорошо ешь? Головные боли есть? И из этих обрывочных сведений, по отдельности бессмысленных, он делает вывод: у тебя больное сердце. Возможно, это не отменит твою смерть в ближайший четверг, но послужит каким-то утешением.

И это твоя, наша работа. Не думай, что когда-нибудь наткнешься на меморандум, где говорится «Мы вторгнемся на следующей неделе». Нет, ты почувствуешь напряжение в казармах, ощущение, что что-то происходит, ведь солдаты восприимчивее всех к изменению атмосферы. Потом ты, возможно, заметишь, что поезда отменяют. Возможно, что больше контрабандистов ловят при переходе границы. Ты услышишь, что в гарнизонных городах стало больше драк в барах. Или что отменяют увольнительные. И, сложив все вместе, придешь к выводу, что кто-то где-то вот-вот бросит кости.

— Это только ваша идея, или вы можете это продемонстрировать?

— О, еще как могу. На примере больших войн и малых. Хотя, надо думать, ты предпочел бы допить бренди? И выспаться перед тем, как услышишь про истоки последней войны между Францией и немцами. Но я там был, я все видел. И в следующий раз будет немного иначе.

— Но в том случае, полагаю, император решил объявить войну, и все его поддержали.

— Верно. Но почему он так решил? И почему именно тогда? Особенно если учесть, что даже поверхностное изучение ситуации показало бы, что пруссаки французов растопчут. Потому что это витало в воздухе. Это было необходимо. Так судили боги.

Одним махом допив бренди, он иронично кивнул:

— Марионетка, как и все мы. Твоя работа сообщать, что поделывают одни куклы, другим куклам. Занятие достойное и полезное. А еще такое, ради которого тебе надо выспаться. Завтра я отравлю тебе жизнь. Поэтому не засиживайся за ведением дневника. Ты же не ведешь дневник, правда?

— Нет.

— И то слава Богу.

Глава 4