Падение царского режима. Том 3

Белецкий. — Это уже было второе заседание. На этом заседании совета министров доминирующая роль принадлежала Щегловитову, как это устроить. Было решено предуведомить Шорникову о том, чтобы она не боялась производства, что она должна подлежать суду, но что это будет, так сказать, ее спасение; что после этого она будет устроена, что ей будут выданы соответствующие кредиты, причем Иван Григорьевич сказал, что он даст соответствующие указания прокурору судебной палаты, которому приказал явиться на другой день, и сказал, что переговорит относительно того, кто будет говорить с Шорниковой.

Председатель. — Остановитесь на этом собрании. Вы помните, как было в судебном порядке ликвидировано дело?

Белецкий. — Я этого не помню, потому что у меня тогда была при смерти жена. Я был вызван срочной телеграммой, я боялся, что я ее не застану. Она отравилась рыбным ядом. Я просидел около нее, и только через месяц мы могли ее возить. Я на суде не был, на суде выступал Джунковский, почему-то это в моей памяти зафиксировалось.

Председатель.

— В сущности, нужно было войти в сношение с Шорниковой и обещать ей оправданье?

Белецкий. — Да. Успокоить ее, что она не понесет той тяжелой кары, которую могла бы понести по тем статьям, по которым она привлекалась.

Председатель. — Я вам напомню следующее обстоятельство. Дело это не было поставлено на суд для рассмотрения по существу. Оно окончилось 6 июля 1913 года определением сената о прекращении возбужденного производства. Так что дело в судебном порядке ликвидировалось легче и еще с меньшей опасностью, чем предполагалось.

Белецкий. — Это относится к области указаний, которые Иван Григорьевич сделал в совете министров; именно, что он даст Корсаку на другой день указания. Мне нужно было переговорить с Корсаком, почему мы заехали в ресторан, в отдельный кабинет, пообедать (потому что мы не завтракали). Посидели с ним и согласились, что я вызову Коттена, который возьмет из департамента полиции деньги и т. д. Потом, когда я возвратился, я спрашивал Виссарионова и узнал, что ей давали деньги. Не знаю, давали ли ей паспорт, потому что Джунковский сказал: «Бедная женщина, без куска выброшенная». Одним словом, дали ей, как благотворительность. Джунковский смотрел на это не с точки зрения агентурных денег, а с точки зрения благотворительности.

Щеголев.

— Ей дали 1.800 рублей.

Белецкий. — Сравнительно мало. Я первоначально указал 3.000 рублей.

Щеголев. — У вас вообще скупо деньги выдавали. Просят двести, а дают сто.

Белецкий. — Это была эпоха, когда мы скопидомничали. Джунковский очень ограничивал. Возьмите, проваленным сотрудникам сколько давали? Зато потом широко было.[*]

Председатель. — Вы стали иметь отношение к этому делу, повидимому, 24 ноября 1912 года? На бланке, исполняющего должность директора департамента полиции, имеется доклад, вызванный письмом Щегловитова, а письмо это вызвано обращением к Щегловитову Бродского, который ставит вопрос, и как это, с одной стороны, она разыскивается, а с другой стороны, охранное отделение великолепно знает, где она находится. По этому поводу была составлена подробная справка, на ней вы сделали резолюцию, которую будьте любезны прочесть. (Показывает бумагу.)

Белецкий (читает): — «Доложено господину министру внутренних дел 1 марта». Дело заключается в том, что оно несколько раз докладывалось. Оно было мне доложено 21 декабря.

Председатель. — Чем же объясняется, что у вас дело пролежало целый месяц? Бумага составлена 24 ноября.

Белецкий.

— Нет, это была составлена справка. Предполагалось, может быть, что я должен ее подписать и представить министру. Но она не подписанная. Предварительно она была доложена заведующему особым отделом.

Председатель. — Очевидно, эта бумага сразу вызвала большое сомнение?

Белецкий. — Тут были большие разговоры. Тут имеется отметка полковника Еремина: «господин директор приказал представить ему эту переписку в личный доклад министра», т.-е., когда я имел очередные дни, тогда секретарская часть отдавала мне бумаги к личному докладу, чтобы я вечером с ними мог ознакомиться. Тут написано: «была представлена и возвращена обратно 9 января 1913 года». Затем моя отметка: «доложено министру, который приказал передать эту справку господину товарищу министра внутренних дел для личного представления объяснений по этому делу министру юстиции»…

Председатель. — Министром был Макаров; товарищем министра, о котором идет речь, был Джунковский?

Белецкий. — В это время был, кажется, Золотарев.

Председатель. — Будем считать установленным, что товарищ министра Золотарев должен был переговорить со Щегловитовым.