Падший

– Мадемуазель Руссо, – сказал он, не тратя времени на приветствия. – Нехорошо вам находиться здесь в столь поздний час. – Он огляделся. – Вы пришли одна? – Его тяжелые брови вопросительно изогнулись.

– Да, – сказала она надменно. – Я устала от того, что общество диктует мне, как следует себя вести.

Он почти что улыбнулся:

– Пусть так, я…

– Простите, что прерываю вас, месье, но я не планирую уходить, пока не поговорю с Себастьяном.

– Увы, Бастьяна здесь нет.

– Мне кажется, вы мне лжете, месье. А мне уже хватило лжи на всю оставшуюся жизнь. – Селина схватила стул и уселась, не забыв гордо поправить свою яркую юбку. – Я буду ждать здесь, пока Бастьян не придет со мной поговорить.

На этот раз джентльмен все-таки одарил ее одобрительной улыбкой.

– Мне жаль, мадемуазель, но мы скоро закрываемся. Ваша просьба, к сожалению, невыполнима.

– Сложно выполнима, возможно. Но не невыполнима

. Я буду ждать всю ночь на улице, если потребуется. Печально, когда девушке приходится прибегать к угрозам, чтобы ее воспринимали всерьез. – Она сняла перчатки и сложила руки на коленях. – И если я пробуду всю ночь на улице, надеюсь, вы понимаете, это будет на вашей совести.

– Вы не оставляете мне выбора, мадемуазель, – сказал джентльмен.

– Хм-мм. Я бы сказала, это вы не оставляете выбора мне.

Его смех был раскатистым. Неожиданным. Знакомым.

Селина моргнула. Поднялась на ноги.

– Я вас знаю, месье?

– Знаете, – кивнул он. – Я Кассамир.

Селина сжала зубы от растерянности. Сколько всего она потеряла? И сколько бы она отдала, чтобы вернуть эти недостающие фрагменты своей памяти?

– Простите меня, что я вас не узнала, Кассамир. Я недавно…

– Знаю, мадемуазель. – Его сочувствие было очевидным. – Я знаю о ваших неприятностях.

– Кассамир, – повторила Селина, ее лицо смягчилось в ответ на сочувствие в его голосе. – Я… я больше так не могу, не могу жить с этими пугающими провалами в памяти. Вы помогли мне в прошлый раз. Пожалуйста, помогите еще раз.

Он сделал глубокий вдох:

– Вы просите у меня помощи, даже если эта помощь не подарит вам покой, которого вы ищете?

– Это не имеет значения. Я… мне необходимо знать правду.

Кассамир снова кивнул.

– Подождите минутку.

Прошло пять минут. Девчонка со шваброй посоветовала Селине устроиться поудобнее. Селина согласилась и снова села на стул. По прошествии еще пятнадцати минут оставшиеся работники закончили свои последние дела. Селина наблюдала, как они тушат газовые лампы и закрывают портьеры на окнах, она начинала сердиться, отбивая каблуком ритм по чистому полу.

Вскоре она осталась совершенно одна в огромном зале практически в непроглядной темноте. Селина начала задумываться о том, чтобы уйти, однако если она не может прождать и часа после своих угроз просидеть под окнами до утра, то больше не сможет даже близко подойти к ресторану, не потеряв своей гордости.

– Что ты здесь делаешь? – низкий, но мелодичный голос эхом разнесся под потолком. Селина напрягла зрение, пока наконец не разглядела фигуру, напоминающую живую тень, которая спускалась по лестнице.

– Я… я надеялась, что ты мне скажешь. – Селина ненавидела себя за то, что начала теперь внезапно заикаться. Ненавидела себя за то, что выдала свое волнение таким очевидным образом. Она встала, шелковая юбка путалась в ее ногах.

– А что, если я скажу тебе, что это не то место, где следует искать надежду? – продолжил он.

– Я скажу тебе, убирайся к дьяволу.

Он замер, хотя и без того спускался очень медленно, очертания его фигуры стали отчетливее.

– А что если…

– Клянусь богом, если ты скажешь, что ты и есть дьявол, я закричу.

– А что потом сделаешь?

– Начну все вокруг ломать.

Смех вырвался из его груди. От этого смеха, даже далекого, у Селины по спине побежали мурашки.

– Конечно, начнешь, что же еще, – пробормотал он, его шелковый голос окутывал, словно грех.

Бастьян подошел и остановился перед Селиной, он двигался точно дым от пламени свечи, и огромная змея проскользнула во мраке за его спиной. На нем не было ни шейного платка, ни пиджака. Его жилет был сшит из простого темно-серого шелка, а белая рубашка расстегнута под горлом, рукава же закатаны до локтей. Когда он сунул руки в карманы своих брюк, движение походило на жест ожившей статуи. У Селины что-то заныло в груди. Даже в этом тусклом свете он выглядел сногсшибательно. Настолько красив, что это вызывало боль.

Селина сделала шаг назад, когда змея зашипела у его ног, а потом исчезла в темноте под винтовой лестницей.

– Что вы хотите, мадемуазель Руссо? – спросил Бастьян.

Она прочистила горло.

– Я пришла, потому что мне все врут, и я устала от этого.

Он опустил голову и посмотрел на нее сквозь темные ресницы.

– И вы ожидаете, что я расскажу вам правду?

– Вы можете не говорить мне правду, но я все равно ее узнаю.

– Вопреки здравому смыслу, признаюсь, я заинтригован. И как же вы узнаете?

– Потому что ваши глаза говорят не то же самое, что слова.

Бастьян качнулся на пятках.

– И что же вам говорят мои глаза, мадемуазель Руссо?

Селина сглотнула. Она словно заглядывала в пороховую бочку.