Палач. Да прольется кровь

– Нет, ни в коем случае! – заупрямился доктор. – Это я вам обязан. Я на этом настаиваю. Не так много людей оказали мне такую помощь, как вы. Послушайте, мессир Венель, вы только что подарили мне громадное облегчение. Мое искусство, моя наука, мои познания спасут создание Божье. Я знаю то, что неизвестно другим, и несправедливо обвиненная женщина будет жить. Какой прекрасный подарок вы мне сейчас сделали! Именно тогда, когда я сомневался в полезности науки… Какое счастье, какое громадное вознаграждение!

Наконец доктор торжественно произнес:

– Монсеньор, я приношу вам свою самую искреннюю благодарность от всего сердца!

Едва слушая доктора, Ардуин с трудом подавил глубокий вздох. Он чувствовал себя так, будто целая гора свалилась у него с плеч. Воздух снова сделался бодрящим, вся усталость последних дней как по волшебству исчезла. Скоро он спасет Маот ради ее сестры Мари. Впрочем, помешав вспыхнуть одному костру правосудия, он не сможет задним числом отменить другой. Да Ардуин этого и не желал; он хотел бы сохранить след от него в своей душе. В сущности, эта рана и дала ему вдруг ощущение жизни. Неожиданное, имеющее прямое касательство к Мари. Он хотел сохранить этот долг перед ней до последнего дыхания из суеверного страха, что тогда драгоценный призрак покинет его. Если некое подобие существования, в котором он провел столько лет, и казалось ему удобным, то появление Мари наполнило эту пустыню смыслом, выражениями чувств, которые для него раньше были невозможны.

– И что же мы будем делать? – спросил у него почти сконфуженный доктор.

– По правде говоря, не знаю, так как мой завтрашний день будет посвящен аббатству Клерет и мессиру де Тизану. Во всяком случае, мы сделаем все, что в наших возможностях… Значит, вы с эскулапом Фовелем обследовали останки мадам де Тизан? И что вы можете сказать об этом?

В душе Мешо происходила внутренняя борьба: замешательство вело ожесточенный спор с сожалением. По правде говоря, Ардуин несколькими фразами остановил поток вопросов и назойливых упреков, которыми доктор уже целые месяцы изводил себя, уверившись в посредственности и бесполезности своего врачебного искусства. Мешо был ему за это очень признателен. Оттого, что снова вернулось ощущение, что его знания способны что-то изменить к лучшему, доктор почувствовал себя помолодевшим. Но все же оставалось непреодолимое препятствие – молчаливый договор о соблюдении тайны, который связывал его с пациентами, живыми или мертвыми.

– Я не могу распространяться на эту тему, и, поверьте, меня самого это крайне огорчает. С вашего позволения, я оставлю результаты наблюдений – своих и своего знаменитого собрата для отца мадам Анриетты. Завтра утром я нанесу ему визит в таверне и расскажу обо всем, что знаю об этом печальном деле. И прошу, не сердитесь на меня.

– Что вы, я далек от этой мысли! Это я прошу прощения за свою глупую настойчивость. Я думаю, что мессир де Тизан не был бы признателен вам за подобную несдержанность. Думаю, нет нужды говорить вам, что он пребывает в глубокой печали и не найдет покоя, пока негодяй, совершивший это злодеяние, не получит по заслугам. И ваша наука может ему в этом помочь.

– Особенно познания Йохана, – поправил его доктор. – Насколько я понял, у него было срочное дело в другом месте, которое не позволило ему дольше оставаться здесь. Мне самому очень жаль.

Ардуин поднялся и раскланялся на прощание:

– Большое спасибо вам, мессир доктор. Вы осветили все сиянием истины, и я постараюсь воспользоваться этим как следует, можете мне поверить. Не стоит провожать меня и выходить на холод. Я смогу найти дорогу, если только Юлиус не порвет мне штаны… Итак, до завтра. Я предупрежу сеньора помощника бальи, что вы придете к нему рано утром.

* * *

Закутавшись в накидку, Ардуин Венель-младший поднял лицо к мертвенно-бледной луне, чей свет был приглушен тяжелыми облаками, предвещавшими снег. Они пока еще не разразились снегопадом, но Бернадина была категорична: зима в этом году будет запоздалой, но суровой. Достойная женщина сделала такое заключение, глядя на луковицы. Их кожура стала очень толстой: с ее точки зрения, это было неоспоримым признаком больших холодов.

Торопясь скорее оказаться в скудном тепле таверны и улечься спать, Венель-младший быстро шел вперед. Без сомнения, обычная бдительность изменила ему – должно быть, потому, что он до сих пор мысленно продолжал свой разговор с Антуаном Мешо. Ардуин чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда чья-то рука потянула его за полу одежды. Маленькая морщинистая рука, больше похожая на лапку хищной птицы, с худыми пальцами и длинными грязными ногтями. Он резко повернулся, готовый к драке. Ничего. После минутного замешательства он опустил глаза и встретился с до странности пристальным взглядом ледяных голубых глаз. Попрошайка. Старушка, которую он принял за уличную девчонку и с которой он в последнее время сталкивался подозрительно регулярно.