Палач. Да прольется кровь

– Со всем моим уважением, сеньор бальи, но таким образом мы не прибудем на место до ночи, – раздраженно заметил Венель-младший, который сдерживал Фрингана с того самого момента, когда они покинули Ножан-ле-Ротру.

– Тысяча извинений, у меня мысли вразброд, и мой жеребец этим пользуется, чтобы изображать иноходца, – ответил Арно де Тизан, понукая своего коня. – Откровения этого доктора все еще крутятся у меня в голове, и я очень признателен, что вы не стали ничего выспрашивать у меня об этом разговоре. Если вам это безразлично, что, конечно, так и есть, – тогда другое дело, – добавил он натянутым тоном.

Мэтр Правосудие Мортаня не стал отвечать на колкость, так как опасался, что его ответ может оказаться достаточно резким. Разве Тизан забыл, что долгое время относился к нему как к неизбежному затруднению? Он же палач – самый худший и презираемый из людей. В сущности, Тизан не особенно отличался от других высокородных персон, которым доводилось общаться с мэтром Высокое Правосудие. «Общаться» – это было еще громко сказано. История имеет значение только для тех, кто ее пишет. Низшие же существовали для них лишь тогда, когда им устраивали пир Святой Девы[118], или оказывали честь, посетив в честь рождения первого сына, или подавали хлеб в голодные годы. Тизан же сейчас обращался с ним с такой сердечностью, которой и не думал бы его одаривать, не нуждайся он в его помощи. И, что смущало еще больше, теперь помощник бальи сердился, что Ардуин не отвечает ему тем же, будто не он столько раз поворачивался спиной посреди фразы своего палача или пожимал плечами, даже не соизволив ответить на его вопрос. Неужели Тизан полагал, что унижение может оскорбить только людей его сословия?

– Я что, наступил вам на любимую мозоль, что вы не отвечаете, сударь? – имел неловкость настаивать помощник бальи.

Легким движением поводьев Ардуин остановил Фрингана. Напрасно стараясь обуздать свой гнев и сохранять ровный вежливый тон, он произнес:

– Давайте обойдемся без этой демонстрации дружеских отношений. Тем более что два последних года вы даже не вспоминали моего имени. Вы пришли ко мне в дом, чтобы попросить о любезности, в то же время продолжая меня презирать. Да, я осмеливаюсь говорить! Вы когда-нибудь обращались подобным образом с человеком вашего сословия? Я хотел бы уточнить это, заранее попросив у вас извинения за свою невежливость, но все же прошу вас не забывать: мы не являемся друзьями. Слишком поздно для заключения такого союза. Сейчас вам более уместно забыть прошлое. Но у меня долгая память. Ну а за исключением этого, я всем сердцем с вами в этот тяжелый и горестный момент. Я помогаю вам – вы поможете мне. Обмен добрыми услугами, и вы будете благодарить меня за это, а позже, когда мои услуги не будут вам настолько нужны, я снова стану для вас всего лишь Жаном-Трупом.

Услышав эту неожиданную и оскорбительную отповедь, Тизан побледнел, а затем открыл рот, чтобы возразить и уверить в своей искренности, в которую он сейчас и вправду верил. Подняв руку в перчатке, Ардуин произнес:

– Тизан, лис никогда не охотится вместе с собаками. Он знает, что рано или поздно они его разорвут. Он не станет к ним даже приближаться, так как знает, что он для них – всего лишь добыча, на которую накидываются всей сворой.

– В моем случае это отвратительная метафора, так как я здесь выставлен собакой, – прошептал помощник бальи. – Из уважения к вам, мессир Высокое Правосудие, я никогда не давал вам оскорбительных прозвищ вроде «заплечных дел мастера» или Жана-Трупа. Я ничего не забываю и могу лишь еще раз поблагодарить за ту помощь, которую вы согласились мне оказать, и это никоим образом не связано с дружбой. Я услышал ваши замечания и принял их: услуга за услугу, именно так, как вы мне когда-то объяснили.

Внезапно смутившись, Ардуин пустил своего жеребца рысью. Он предпочел бы услышать в ответ что-нибудь резкое или презрительное, но вовсе не такое печальное согласие. Некоторое время Венель-младший сердился на себя, но затем пожал плечами. А если бы произошло нечто противоположное? Если б он нуждался в помощи своего недавнего собеседника? Никаких сомнений; он ничего не должен этому человеку, который всегда обращался с ним с отстраненным вежливым презрением. Их дороги пересеклись, но незачем загадывать, что будет дальше.

Около получаса они ехали в полном молчании. Ардуин прислушивался к звукам леса, к звукам, которые могли таить в себе угрозу даже для двоих вооруженных мужчин, не новичков в обращении с оружием и полных решимости дорого продать свою жизнь. Птицы щебетали в холодном воздухе, шорох ветвей выдавал бегство мелких животных, вспугнутых их приближением. Если б какие-нибудь разбойники устроили засаду, их выдала бы полная тишина. Вздохнув, Ардуин повернул голову к мессиру де Тизану и спросил:

– Что вам рассказал доктор Мешо, если спросить об этом не будет неделикатностью с моей стороны?

– Напротив. Он обследовал мою дорогую Анриетту вместе с другим эскулапом, сведущим в искусстве разбирать симптомы смерти.