Палач. Да прольется кровь

– Прошу прощения, я сам сержусь на себя за эти необдуманные слова. Я ни за что не стал бы торопить вас в такой момент, но дорога в Ножан-ле-Ротру довольно длинная. Нам нужно выехать поскорее, если мы хотим вернуться до того, как окончательно стемнеет.

– Мессир Венель, скажите, вы не будете оскорблены, если я не буду вас сопровождать? Я… я хотел бы воспользоваться гостеприимством аббатства еще на ночь и утром в одиночестве побыть на могиле Анриетты. Я больше не могу видеть эти лица – почтительные, но лишенные всяких человеческих чувств. Как бы я хотел стереть эти воспоминания из своего разума…

– Ну да, я поступаю точно так же, хотя убежден, что плохие воспоминания самые цепкие. Знайте, сеньор бальи, что я соболезную вам от всего сердца. Более того, кто знает, может быть, наши дороги все же пересекутся, связав нас узами дружбы? Разве не странно, что зачастую в самых печальных обстоятельствах люди лучше узнают друг друга?

– Это прекрасная и суровая правда. В любом случае будьте уверены, что числить вас среди своих редких друзей будет для меня честью и счастьем. Вне зависимости от обстоятельств.

Арно де Тизан протянул руку Ардуину и пожал ее без всяких задних мыслей.

– Храни вас Бог и счастливой дороги.

17

Ножан-ле-Ротру, ноябрь 1305 года

Когда Ардуин уже на исходе ночи вошел в комнату в таверне матушки Крольчихи, там его ждало короткое послание от Бернадины.

Мой превосходный хозяин,

У вас срочная работа в Беллеме. Я сочла за лучшее послать Селестена, чтобы тот присоединился к вам завтра до полудня.

Жду не дождусь удовольствия увидеть вас как можно скорее и в добром здравии, не забывая о могучем аппетите.

Ваша преданная и очень почтительная служанка Бернадина.

Немного сонная матушка Крольчиха, которая ожидала его возвращения, принесла Ардуину тарелку густого супа, поставив ее, дабы тот не остыл, в углу камина, а также кусок шпика и сыра, расстраиваясь оттого, что трапеза получилась такой скромной.

– Что вы, ужин – настоящее чудо, как и ваше любезное внимание. Я голоден как волк.

– Вот какой хороший клиент – не какой-нибудь скандалист, о таком и заботиться одно удовольствие! Таверна закрыта, оставьте все на столе. Я займусь этим завтра. А сейчас, с вашего позволения, я пойду спать. Для нас, трактирщиц, утро наступает очень быстро.

– Я тоже не стану засиживаться. И еще раз спасибо вам. Матушка Крольчиха, я завтра срочно отправляюсь в Беллем, где у меня… одно дело. Если у вас останется еще немного вашего восхитительного супа, я как следует набью им себе брюхо.

Матушка Крольчиха продолжала любезно улыбаться ему, не догадываясь, что это «дело» означало кровь и смерть.

18

Беллем, декабрь 1305 года

Утренняя молитва[135] закончилась час назад, когда Ардуин въехал в укрепленный город[136] верхом на Фрингане, который тоже являлся атрибутом его ремесла. Жеребец цвета ночи, высотой добрых пять ступней[137] в холке, представлял собой часть зрелища. Оба они – конь и всадник в черно-красных одеждах смерти и маске из мягкой кожи, закрывающей лицо до самой шеи, – выглядели прекрасными и зловещими. Они двигались вперед, будто кентавр из ночного кошмара. Копыта стучали по мостовой, раскалывая толпу, плотно обступившую эшафот и ожидающую увидеть мучения и смерть живого создания. Фринган не мог быть ни белым, ни серым в яблоках или рыжим. Ему требовалось быть черным, как вороново крыло.

Странно, что черный цвет считается цветом смерти[138]. Черные животные повсюду подвергались гонениям. Черные коты считались сообщниками Сатаны, которых сажали на кол у дверей амбаров, дабы отвратить зло. Летучие мыши считались дозорными дьявольского войска, и днем их вылавливали в гнездах и бросали в огонь. Во́роны считались хранителями наихудших тайн, наперсниками всех колдуний. Совы и прочие ночные птицы безжалостно истреблялись за то, что имели несчастье выбрать такое время для охоты. Чернота, ночь… Ночью человек становится таким слабым и таким неуклюжим. Он почти ничего не видит, обладает довольно слабым нюхом и посредственно слышит. Такими качествами ему лучше вовсе не гордиться… человек опасается тех, кто может стать свидетелем его слабости. Поэтому лучший и наименее унизительный выход из положения для него – это нарядить в демонические одежки то, что вызывает у него ужас. Страх – отвратительный советчик. Он делает несуществующие опасности настолько убедительными, что в конце концов забываешь о реально существующих. Что хотела этим сказать та отвратительная старуха? Хватит с него уже всяких загадок и базарных предсказательниц!