Палач. Да прольется кровь

– Надо известить священника. Был сеньор д’Айон безумным или нет, но все говорит за то, что именно он убил вашу дочь. Лошадь тоже требует заботы. А мы направимся к Сильвин Броше; думаю, это будет очень короткий визит. И, наконец, с вашего позволения, поедем в Ножан-ле-Ротру. Мне так не терпится вмешаться в эту историю с арестом мадам Маот, и особенно с противозаконными обвинениями…

– Сеньор Ги де Тре, должно быть, уже получил мое послание.

– Мессир де Тизан, не сомневайтесь, я понимаю ваше состояние, понимаю, каково это – остаться одному со своими мыслями, со своими воспоминаниями… Если бальи Ножан-ле-Ротру примет меня благодаря вашему содействию, я пойду дальше по этой дороге один. Для этого дела требуется холодный ясный ум, скорее всего даже изворотливый. Я бы возненавидел сам себя, если б в таких обстоятельствах вздумал требовать от вас подобного.

На самом деле у Ардуина не было ни малейшего желания сотрудничать с де Тизаном. Странным, непостижимым образом он почувствовал, что должен взяться за это дело один. Жизнь Маот де Вигонрен висит на волоске. Его же собеседник, погруженный в свое горе и в свой гнев, подумал о том, какой милостью Божьей является истинная дружба. Слабым голосом, хриплым от слез, пролитых в погребе, он торжественно заявил:

– Сударь… Кто из нас двоих сказал, что удивительно, почему нужно дожить до самого худшего часа своей жизни, чтобы узнать, кто твой истинный друг?

– Я это забыл. Но, во всяком случае, кто-то из нас двоих более чем прав.

26

Шампрон-ан-Перш[184], декабрь 1305 года, немногим позже

Казалось, крохотная деревня, где они оказались, попала под власть неких чар – настолько неестественная тишина царила там. На улочках ни одной живой души, ни бродячей собаки, ни курицы, сбежавшей из чьего-то дворика или сарая.

Шампрон-ле-Ротру был известен некоторым оживлением во время расцвета Ротру, которые собирались в местечке, именуемом де Саль, где находилась охотничья резиденция графов Перш. Угасание прямой ветви ее гордых мужчин привело к тому, что ежегодные праздники собирали множество прекрасных дам, а представители сильной половины человечества проводили время в длительных безумных попойках. Окружение монсеньора де Валуа, которому столица и королевская охота были гораздо больше по душе, чем он демонстрировал, без сомнения, забыли о самом существовании этого места…

Мужчины объехали маленькую церковь, построенную тремя веками раньше[185], и уже отчаялись встретить кого-нибудь из жителей деревни, кто указал бы им дом Сильвин Броше.

Сердце Ардуина бешено застучало, когда перед ним, будто из сгустившегося воздуха, появилась та самая нищенка с ледяным взглядом голубых глаз.

– Не меня ли ищешь, красавчик мой?

Склонившись перед де Тизаном в низком насмешливом поклоне, женщина произнесла:

– Сильвин Броше к вашим услугам. Заходите, я поднесу вам стаканчик в знак гостеприимства.

Заметив изумленный взгляд Ардуина, помощник бальи вполголоса спросил:

– Кто это?

– Нищенка из Ножан-ле-Ротру, она буквально преследует меня по пятам. Что-то вроде ярмарочной гадалки, болтунья; я дал ей монетку… Боже мой, ну и путаница! Я ничего в этом не понимаю.

– Болтунья? Это слово говорят те, кому пришлось не по нраву предсказание. Ну, входи же, я зажгу твой светильник, – предложила мнимая попрошайка.

Ардуину показалось, что под насмешливой шутовской маской скрывается многолетнее страдание.

Не говоря ни слова, мужчины спешились и, совершенно озадаченные, последовали за ней, ведя лошадей в поводу.

Они быстро вышли из деревни, представляющей собой несколько домов, окружавших церковь.

– Привяжите своих лошадей к забору, здесь ничего не нужно бояться. Все меня знают. У меня луженая глотка, и я не дура подраться, – пояснила она, поднимая руки, которые больше походили на скорченные птичьи лапки, чем на грозное оружие.

Они вошли в садик возле маленького ухоженного домика. Навстречу им вышла черно-рыжая дворняга, виляя обрубком хвоста. Ардуин погладил ее по голове. Сильвин Броше пояснила:

– Не особенно красива, но хорошая собака. А хвост… это ей лисица откусила. И похвастаться-то нечем!

Главная комната с полом, выстеленным желтыми першскими плитками, служила одновременно и гостиной, и кухней. От камина исходили ласковое тепло и приятный сладковатый запах лекарственных трав, свисавших с потолочных балок. Ардуин удивился, какой порядок царит в этом доме, несмотря на его бедность. Оба стоявших здесь сундука блестели от воска. Скамейки по обе стороны стола покрыты мягкими тюфяками. На столе Ардуин заметил три стакана крюшона. Будто прочитав его мысли, старуха ласково, словно ребенку, пояснила ему:

– Конечно, я вас ждала, и притом уже давно. Присаживайтесь, мне нужно очень много рассказать вам. Одну очень старую и очень скверную историю. Добрый ангел… Она теперь покоится в мире.

Ее взгляд хищной птицы остановился на помощнике бальи. Женщина насмешливо заговорила, причем голос ее снова стал саркастическим, почти что властным: