Палач. Да прольется кровь

– Обещаю вам не быть слишком строгим к нему и не забывать, что его молчаливость порождена исключительно сомнениями ученого. Мадам Маот обвинена в отравлении своего свекра, супруга – и позднее в такой же попытке по отношению к своему сыну Гийому – посредством серого порошка, в котором все узнали свинец, спрятанного в злонамеренно оскверненной Псалтыри, ведь так?

– Да, все именно так.

– Когда я находился в доме доктора Мешо, тот вспомнил об одном из симптомов, характерном для отравления свинцом. Уменьшение или полное прекращение мочеиспускания. Но состояние мужчин семьи Вигонрен является этому полной противоположностью. Франсуа-сын постоянно мочился в кровать, так как его все время поили бульоном и настойками.

– Черт подери! – воскликнул де Тре, широко открывая глаза. – Но… в самом деле… почему Мешо меня не предупредил? Он что, совсем соображение потерял?

– Вовсе нет. Без всякого сомнения, он находится под сильным впечатлением от вас, – польстил ему Венель. – Он желает, чтобы эту миссию выполнил я. К несчастью, меня задержали другие крайне неотложные дела.

Лесть подействовала на старшего бальи. Смягчившись, он заметил:

– Но все же… Сударь, вы сняли у меня тяжелейший камень с души. Спасибо. Мадам баронесса Маот уже долго находится под моим присмотром. Такая нежность, такое беспокойство за своего сына… Настолько благонравная женщина не может быть ни колдуньей, ни отравительницей. Поверьте, по долгу службы мне приходилось наблюдать столько притворных слез и слышать столько лживых оправданий. А также попыток поймать меня в сети своего очарования и убедить в своей невиновности.

Наполнив стаканы из резного хрусталя, Ги де Тре продолжил:

– Но опять же: кто? Что? Мешо также не особенно добавляет уверенности, что мужчин из прямой ветви семейства де Вигонрен унесла желудочная лихорадка.

– Не знаю; возможно, это заговор. Во всяком случае, с вашего позволения, я намерен его раскрыть. Возможно, женская интуиция что-нибудь подсказала мадам Маот? Обезумевшая мать может стать опасной ищейкой.

– Беспощадной, знаете ли! Мне пришлось бы вырывать из когтей Эноры, моей супруги, всякого, кто вздумал бы выказать скверные намерения по отношению к нашему сыну, иначе она порвала бы злоумышленника в клочья, – восторженно промурлыкал он.

– Со всем моим почтением, я слышал, что ваша супруга прекрасна, обладает восхитительным характером и очень набожна.

– Все так и есть! А еще рядом с ней всегда отдыхаешь душой. В то же время в ее венах течет очень воинственная кровь.

– Ну а кто бы захотел жениться на рохле?

– Правильно! Монсеньор… Венель, да?

– Ардуин Венель к вашим услугам.

Издав долгий печальный вздох, Ги де Тре произнес:

– Сударь, как это, в сущности, досадно, когда люди высокого происхождения спорят, способен ли я совершить промах.

– И весьма досадный промах, – подхватил Венель.

– В самом деле… Но у меня не сложилось впечатления, что вы принадлежите к числу близких мадам Маот.

– Поводом узнать о ней послужило как раз это несправедливое подозрение.

– Не лучше ли будет встретиться с нею, прежде чем составить свое мнение? Я же удалюсь, чтобы не оказывать на вас влияния.

Ардуин едва сдержал вздох. Наконец-то он сможет увидеть ее, говорить с нею. Наконец встретит ту, другую Мари де Сальвен. За одну такую возможность он отдал бы жизнь – и вот судьба сама ее предоставляет ему. Снова, как и всегда, судьба подталкивает его к ней. С трудом успокоившись и стараясь, чтобы голос не выдал его нетерпения, Венель-младший ответил:

– Конечно, мессир, такая встреча может многое прояснить для меня.

– Хорошо. Вы готовы отправиться со мной в замок Сен-Жан?

– Сейчас? – разволновался Ардуин, вдруг вспомнив, что не переоделся после скачки по лесу.

– Ну, разумеется, будем ковать железо, пока оно горячо, – бросил Ги де Тре, поднимаясь на ноги и устремляясь к двери кабинета. – Кто-нибудь из моих людей поедет предупредить мадам Маот… чтобы она оделась, если что.

29

Ножан-ле-Ротру, декабрь 1305 года, немногим позже

Боже милосердный, это чудо. Мари… Перед ним со смущенным видом, опустив глаза, стояла Мари, сжимая длинные белые пальцы на аметистовом распятии, висевшем у нее на шее, прикрытой косынкой[188] в тон платью. Сердце Ардуина забилось так сильно, что, казалось, еще немного, и оно разобьется о грудную клетку. От волнения он задыхался и не мог собраться с мыслями. Но Ардуин тут же выругал себя. Он должен ее спасти, а всякие дамские переживания здесь не помогут. Представив ей Венеля, Ги де Тре покинул камеру, а точнее, уютные апартаменты, которые были предоставлены молодой баронессе.

– Мадам, я… я прошу прощения за такой поздний визит и…

– Нет, сударь… это я извиняюсь перед вами… вы видите меня такой неприбранной… У меня не было времени сделать прическу. Я лишь поспешно надела платье и… Что же могло воспрепятствовать вам прийти ко мне раньше?