Палач Иллюзии. Книга 1

Этот кардамон реально действует на меня, как возбудитель.

Либо это все Катя и ее женские чары, сделавшие из меня безумца, а кардамон тут не причём?

Неужто, у Кати изменились вкусовые предпочтения?

Либо нос заложен, запаха не чует?

Вчера был прохладный и ветреный вечер, могла и подзастыть слегка.

Что ж не так с ней сегодня?

Я, томившись в ожидании увидеть Катины глаза, обращенные на меня, а не на ведущего телепередачи, размышлял, как предстоит изгаляться сегодня, унизительным образом выпрашивая у жены мизерную толику любви и ласки, которую давно заслужил, но ввиду кучи обстоятельств не получал.

А лучше бы дала не поцелуй – а голого секса без прелюдий и комплиментов с признаниями и прочей сентиментальной лабуды, которую мой разум так и не освоил надлежаще.

В общем-то, я и есть тот старый солдат, который не знает слов любви, и ломать себя еще и в этом – только бесчеститься напрасно. Катя и без повторений знает, что люблю ее. Если разлюблю – дам ей знать обязательно. Я человек прямой, и таких вещей утаивать не стану. Но и культ поклонения развивать, каждый час в любви признаваться… Превращаясь в слабохарактерного подкаблучника, ползать у Кати в ногах, дабы она эти ноги раздвинула по своей воле – считаю последним делом, на которое никогда не решусь. Быстрее коленные чашечки себе прострелю, чем опущусь до такой низости.

…Продолжая изучать ее, заключил.

Нет. Это не насморк.

Катя нарочно меня не замечает.

Сегодня, как погляжу, не то утро, чтобы поцелуями разбрасываться. Я в чем-то провинился, сам того не подозревая. Или у Кати опять месячные. Которые, к слову сказать, зачастили в последнее время.

– Солнце, доброе утро. – решил первый о себе напомнить, раз Катя по каким-то причинам традициям не следует. – Я кофе принес.

Катя не то, что не ответила – она даже не взглянула в мою сторону. Проигнорировала и меня, и ядреный кофейный аромат, молниеносно распространившийся по комнате с моим появлением.

Катя собиралась на встречу с подругой, которая должна была прилететь сегодня. Но, видимо, услышав знакомые имена, застыла как вкопанная.

Катя стояла боком ко мне, в новом комплекте нижнего белья в тропический цветочек, и, удерживая перед собой узкие, голубые, со стразами, джинсы, которые мечтаю порубить топором, продолжала таращиться в экран.

А я, пользуясь моментом, взялся таращиться на Катю оголодавшими глазами бирюка, в которых невольно, но очень даже настойчиво разгоралась страсть и похоть.

Поведение Кати, к слову сказать, унизившее мое достоинство, в секунду переключило романтический и дружелюбный настрой на иную волну, отличную от той, с которой зашел сюда.

С инстинктивным желанием выпороть наглячку, посмевшую проявить неуважение ко мне, к мужчине, к главному, к хозяину ее, а после одичало отыметь хоть куда – и неважно, против ее воли или категорически против, – я и не заметил, когда успели почернеть мои светлые помыслы к Кате, как к любимой женщине, которой зарекался не причинять страданий впредь никогда и никаких.

Зажглось во мне, – да так зажглось, что с собой не справиться, – разом подавить Катину волю просто за то, что игнорирует меня, взять ее за волосы, и намотав на кулак, притянуть ее к себе с такой силой, чтобы об мой живот стукнулась. Услышать бы снова ее вздох дрожащий, увидеть бы испуг в ее больших глазах, от которого я бы точно рассвирепел еще больше, и тогда бы понеслось… Сорвал бы с Кати этот комплект нижнего белья, который пробудил во мне нечто адски неудержимое, безоговорочно заставил бы ее встать на колени и беспрекословно подчиняться моим правилам и прихотям.

И так бы она всегда вела себя, в любое время дня и ночи, когда я требую любви и ласки…

Черные порочные фантазии, годами бывшие для меня скучной и квелой обыденностью в буднях «Иллюзии», а в нынешнее время ушедшие в разряд табуированных и строго запрещенных приемов соблазнения, упрямой и четкой колонной шествовали в моих мозгах бодрым маршем, с агитирующими транспарантами: «Жестко! Дико! Больно! Заслужила!», – в аккурат впереди светлых романтических чувств к Кате с их семимильными шагами и попытками установить близкий контакт гуманными путями.

С усиливающимся натяжением ткани на свободных белых шортах, я разглядывал Катю пытливо и досконально, мечтая и представляя себе, что бы сделал с ней сейчас и по сколько раз.

Пальцы при этом сдавливали чашку.

Я настолько увлёкся Катей, что не замечал того, что делаю, и не чувствовал боли. С жадностью и ненасытностью восхищался изгибами прекрасного тела любимой жены, беспардонно изучал особо излюбленные места так долго, как хотел того сам. Чем делал хуже себе.

Катя – очень красивая женщина. Особенно, когда не прикрывается до ушей при виде внезапного меня и когда дает полюбоваться на свои завораживающие прелести беспрепятственно и дольше одной секунды.

Но это происходит либо тогда, когда Катя спит, либо…

Как, например, сейчас.

Краем уха я внимал, чему на сей раз было уделено эфирное время. Интересно стало, на что так увлеченно залипла Катя, что даже на меня ноль внимания.