Палач Рима

Затем чья-то рука резко отдернула занавес в сторону, и стражник тотчас подтянулся и встал навытяжку. Из-за занавеса шагнул Невий Суторий Макрон, высокий мужчина с бочкообразной грудью, на вид лет пятидесяти. Одет он был в одну лишь преторианскую тунику, перехваченную на поясе ремнем. Его толстые, мускулистые руки поросли короткими черными волосами. Такие же черные волосы виднелись и в горловине его туники.

Квадратная челюсть, тонкие губы, холодный взгляд, коротко, на военный лад, стриженные волосы — все это говорило само за себя. Перед Сабином и Паллом был человек, привыкший к власти и всегда к ней стремившийся.

Лицо Палла осталось все той же невозмутимой маской, хотя увидев того, кого его хозяйка выбрала для осуществления своих целей, он внутренне улыбнулся. Сабин поймал себя на том, что при виде Макрона невольно вытянулся в струнку, хотя от него этого и не требовалось. На лице преторианца мелькнуло подобие улыбки. По всей видимости, он привык к тому, какой эффект производит на людей и наверняка получал немалое удовольствие, ощущая свое превосходство.

— Вольно, молодой человек! — пророкотал он, обращаясь к Сабину, отчего тот еще больше сконфузился. — Ты знал, кто я такой, иначе бы не пришел сюда. Назови свое имя, а затем скажи мне, зачем высокородная Антония прислала ко мне в качестве посыльных юнца вроде тебя и раба? Неужели ей было больше некого послать?

Сабин с трудом сдержал душивший его гнев: было видно, что Макрон намеренно оскорбляет его. Тем не менее он сжал в кулак волю и смело посмотрел преторианцу в глаза.

— Я Тит Флавий Сабин, а это…

— Я знаю, кто этот раб, — перебил его Макрон и опустился на табурет возле стола. — А вот ты мне интересен. Скажи, откуда родом твоя семья?

— Мы из Реате. Мой отец был центурионом во второй когорте Двенадцатого легиона «Валерия Виктрикс» и сражался вместе с нашим возлюбленным императором в Германии до того, как был уволен по состоянию здоровья. Брат моей матери, Гай Веспасиан Полон, имеет ранг сенатора и семь лет назад исполнял обязанности претора.

Сабин недоговорил, неожиданно поняв, сколь скромны заслуги его семьи.

— Да, я знаком с сенатором Полоном. Когда-то я даже был его клиентом, но, увы, он оказался слишком мягкотел и слаб, чтобы осуществить для Рима то, о чем я мечтал. Поэтому я отрекся от него, чем навлек на него бесчестье. Что будет, если в один прекрасный день тебе неожиданно захочется отомстить мне за нанесенное твоей семье оскорбление?

Сабин покачал головой.

— Я здесь исключительно по поручению высокородной Антонии.

— Ответь, племянник бывшего претора, кем же ты приходишься ей? — Макрон буквально буравил юношу взглядом.

— Мой дядя у нее в фаворе, — просто ответил юноша.

— Значит, мелкая рыбешка, бывший претор, ищет защиты у этой пышнотелой особы, в качестве благодарности делает за нее всю грязную работу, а его племянник даже получил повышение до звания посыльного. Ну что ж, в таком случае, посыльный, сядь и сообщи свою весть.

Сабин принял его приглашение, благодарный за то, что Макрон избавил его от необходимости и дальше выступать в роли нашкодившего школьника, представшего перед грозными очами учителя и что-то жалко лепечущего в свое оправдание.

— Я не принес никаких вестей, трибун, — начал он. — Я здесь лишь затем, чтобы прибавить веса к голосу раба. Потому что послание передаст Палл.

— Веса? Голосу раба? — презрительно фыркнул Макрон. — Неужели высокородная Антония решила, что я не стану слушать раба? Что ж, она была права. С весом или без оного, с какой стати мне его слушать?

— Потому что в противном случае ты упустишь интересную возможность, — спокойно произнес Палл, глядя прямо перед собой.

Макрон злобно посмотрел на него, отказываясь верить собственным ушам, однако сдержал клокотавший внутри гнев.

— Кто дал тебе право разговаривать со мной, раб? — процедил он сквозь зубы, после чего повернулся к Сабину. — Интересную возможность, говоришь? Продолжай.

— Боюсь, что я ничего не скажу тебе, трибун. Высокородная Антония доверила послание Паллу, так что независимо от твоего желания тебе придется его выслушать. Или же мы уйдем.

Говоря эти слова, Сабин чувствовал, как колотится в груди его сердце. Еще бы! Ведь он только что переступил невидимую черту и даже загнал Макрона в угол.

Макрон ничего не ответил, разрываясь между желанием узнать послание самой влиятельной женщины Рима, выяснить, зачем он ей понадобился, и твердой решимостью не уронить себя в глазах стражника, выслушивая послание из уст презренного раба. В конце концов любопытство взяло верх.

— Что же, говори, раб, — бросил он Паллу, — но только будь краток.

Палл посмотрел на Макрона, а затем взглядом указал на преторианца у него за спиной.

— Сатрий Секунд останется здесь, раб, — ответил Макрон на его немой вопрос. — Он никому не скажет того, что прозвучит здесь. Он мой человек до мозга костей и никогда меня не предаст. Верно я говорю, Секунд?

— Верно, господин! — рявкнул Секунд.