Палатка с красным крестом

Парень не сразу обратил внимание на то, что поранил руку. Кровоточила тыльная сторона кладонии. Кожа была порвана до кости, но боли он не чувствовал. Голова гудела, все плыло и качалось. Просыпайся, Али!

А почему они, собственно, кретины? Именно этого он и ждал! Его словно кто-то пнул под зад. Али побежал к завалу, быстро обнаружил узкую щель между переломанными балками. Он лез в нее ногами, с трудом протиснулся, кажется, ободрал бедро, избавился от автомата. Али просовывал туловище между балками, пока они не зажали грудь, откинул голову, засыпанную цементной крошкой. Этого мало. Пригодилась раненая конечность. Он растирал кровью лицо, слипшиеся волосы.

Когда гориллы обогнули завал и подбежали к нему, их поджидало удручающее зрелище. Со стороны могло показаться, что Али раздавили балки. Он очень на это надеялся. Свисали руки и голова, измазанная кровью. Глаза были открыты, неподвижны. Парень не шевелился.

Охранники подбежали и возмущенно закаркали. Юсуф схватил его под мышки, стал зачем-то вытаскивать. Но тело было зажато, как в тисках. Боевик отпустил его.

— Вот шайтан! — проговорил Юсуф. — Недоглядели, брат, влетит нам от Хураши. Смотри, он мертвый.

— Проверь, послушай, может, сердце бьется.

— Да конец ему, раздавило его, ты же видишь. Святой пророк!..

Они возмущались, горько сетовали, грозили кулаками непонятно кому.

В голове Али царила полная чехарда. Проделывать что-то подобное ему еще не доводилось. Висеть неподвижно было трудно, судорога ползла по сдавленной ноге. Он впустил в легкие небольшую порцию воздуха, снова застыл. Только эти двое в округе, больше никого. Парень держался из последних сил, это было выше человеческих возможностей! Все туловище превращалось в одну огненную судорогу! Будто бы вечность прошла, хотя фактически не больше пары минут.

Охранники уходили, сплевывали, оглядывались. Он мысленно желал им счастливого пути. Пусть они доберутся до Хураши в целости и невредимости и расскажут ему обо всем, что видели. Погиб странный парень Али и все, что знал, унес с собой в могилу.

Улица вымерла, давно утих рокот танковых моторов. Он тянул до последнего. Вдруг боевики вернутся, брякнет им что-то в головы? Потом схватился за шаткую конструкцию над головой, стал вытаскивать себя из западни. Ноги действительно зажало — перестарался. Он обдирал кожу, тужился, освобождал себя по миллиметру, обливаясь потом. Кровоточила рука. Судорога вонзалась в мозг.

Али плохо помнил, как освободился и рухнул под гору. У него хватило ума откатиться. Прогнулась, переломилась балка, исчезла щель, в которой он провел незабываемые минуты.

Парень подобрал свой автомат и на четвереньках заполз в руины, отчаянно надеясь, что они не будут падать сами по себе. Он приходил в себя, выколачивал звон из ушей, ощупывал ноги, грудь. Бинты у него имелись, он замотал кисть. Не смертельно, если заразу не занести.

По дороге пробежала стайка боевиков. Завал рядом с ней не входил в зону их интересов. В принципе, Хураши может не поверить своим архаровцам, послать других людей, чтобы те тоже убедились в гибели парня. Но нет, слишком надуманно. У того господина нет оснований сомневаться в правдивости своих телохранителей, которые сегодня уже крепко проштрафились.

Начинало темнеть, когда Али покинул развалины и припустил в обратный путь. Искушать судьбу не стоило. Теперь он старался не мозолить глаза неприятелю. В городе стало как-то тихо, непривычно. Выдохлись все враждующие стороны.

На парня навалилась дикая усталость, он чувствовал себя так, словно по нему потопталось стадо верблюдов. Али выбрался на улицу Эр-Асмания, отсекающую квартал Шейх-Саид от южных районов города. Разрушения здесь были тотальные, завалены оказались даже подвалы. Встречаться с мирным населением он тоже не хотел, скользил по обочине, прижимаясь к развалинам, и снова прошляпил!

Патруль возник из примыкающего переулка. Боевики светили фонарями.

— Эй, парень!

Али застыл, словно вор, застигнутый на месте преступления. Это днем он мог спокойно шататься где угодно, а сейчас даже сам себе был подозрителен!

Али метнулся в сторону, прыгнул в черный проем разрушенного здания. Здесь, по-видимому, когда-то было кафе. Об этом говорили обломки стульев, столешниц, перевернутые плиты, разделочные тумбы из неохотно горящих материалов. Боевики бежали к дому, давая предупредительные выстрелы в воздух, а он полз по разломанной мебели, перекатился в следующий проем, ухнул в черноту, снова лез по какой-то вони, цепляясь за огрызки труб и прочую мерзость элементов.

Патрульные не полезли в кафе, злобно ругались, стреляли в темноту. Что они успели заметить? Перепуганного чумазого парня, одетого непонятно во что, лицо и руки в крови. Откуда он такой выполз? Да и шут с ним, обычный житель, крепко контуженный и пугающийся собственной тени. Боевики ушли, перебрасываясь шуточками.