Палатка с красным крестом

— Девятый, ты здесь? — спросил майор в микрофон.

— Слушаю вас, Второй, — отозвался Ефремов.

— Что делаешь?

— Выполняю ваш приказ — ничего.

— Мы в холле здания БААС, выбираемся из колодца…

— Вы охренели, товарищ майор! — заявил Серега. — Я сам авантюрист, но чтобы с такой наглостью и цинизмом!.. Я понимаю, что у вас запредельно высокий уровень мастерства, но все же…

— Заметьте, товарищ старший лейтенант, я вашего мнения не спрашиваю. Будьте готовы помочь — и не только дружеским советом. Пока я не знаю, как это будет выглядеть…

— Да я, в принципе, всегда готов, товарищ майор, — сказал Серега и посетовал: — Разбросала же нас судьба-злодейка…

Они лежали в нише за трубами и мрачно смотрели финальную часть «спектакля». Мертвые тела духи уже вынесли, на улице протекал бурный скандал. Ярость его участников можно было понять — не для того они тут собирались! В дом участников дискуссии уже не приглашали, да они бы туда и не пошли.

«Альянса не будет, — удовлетворенно подумал Максим, — единого командования — тоже. Так и будут воевать — каждый своим мелким княжеством, и чем это закончится, уже понятно».

Пока еще диспут не оборачивался стрельбой, но страсти накалялись, народ галдел, как сорочья стая. Боевики проклинали Хураши, русских и сирийских военных. Гудели моторы, разъезжались машины.

«А ведь в здании не может быть большого количества боевиков, — сообразил Максим. — Народ разбежался, прочесывает кварталы. Сидеть без дела главари духов никому не позволят. В доме сейчас только часовые и какие-нибудь штабисты не самого высокого ранга. Пробраться наверх, затаиться до нужного часа. Принцип Сереги Ефремова: вернись туда, где нагадил — там тебя искать не будут».

Но на ловца в этот день зверь бежал. С улицы вошли двое мужчин с пылающими от негодования лицами. Майору стало трудно дышать от волнения. Али возбужденно засопел, словно не субъектов мужеского пола увидел, а голых женщин. Первым был Музаффар Хураши, вторым — его верный очкастый помощник Саиб Бургуди! Он держался подальше от босса, чтобы не попасть под горячую руку.

Хураши злобно скалил зубы. События на четвертом этаже не прошли для него бесследно. Правую сторону лица этого господина украшал здоровенный фиолетовый синяк. Облажались хлопцы по полной программе!

— Разрази меня гром… — потрясенно прошептал Лапунов и заткнулся.

Хураши остановился. Он даже не пытался держать себя в руках, оторвал от пояса рацию и с кем-то пообщался, едва не срываясь на крик. Хороших новостей у него явно не прибавилось, он вернул рацию в чехол, повернулся к помощнику, говорил с ним отрывисто, но тихо. Бургуди услужливо кивал, изображая покорность и исполнительность.

У дверей застыл по стойке смирно часовой в маске. Он усердно делал вид, что никого здесь не видит. Смотреть в глаза взбешенному террористу — что обозленной собаке.

— Выяснишь и через пять минут доложишь! — Последние слова Хураши прозвучали четко, он их почти выкрикнул: — Я буду в кабинете…

Бургуди попятился, продолжая подобострастно кивать, и выскочил за дверь, едва не сбив охранника.

«А мог бы расстрелять паршивца, и был бы прав, — прикинул Максим. — Не разглядел злодея в некоем Мусташи, повелся на его сладкие песни о двух сотнях бойцов, сидящих без дела! Ведь несложно догадаться, что именно произошло и кто такой этот Мусташи! Почему Бургуди не позаботился о безопасности, заранее не разместил людей в здании?»

Бургуди как ветром сдуло. Хураши злобно глянул в черноту ниши, укрывшей его обидчиков, и потащился к лестнице.

В холле остался охранник. Он облегченно вздохнул, расслабился.

На улице стало тихо. Основные силы противника, по-видимому, продолжали поиск снайперов.

— Позволь сказать, Максим, — прошептал Али. — Это здание имело не очень добрую славу. Многие люди не любили партию БААС, она была что-то вроде вашей КПСС, решала все вопросы, наказывала тех, кто ей не нравился… Но люди сюда приходили — пожаловаться на чиновников, что-то решить, оформить, настучать на ближнего… Я половину своего детства провел в Алеппо у дяди, здесь рос, в футбол с парнями гонял… Я это к тому, что кабинеты высоких начальников располагались на третьем этаже. Внизу — актовый зал, а наверху — комната для партийных совещаний, мы сегодня именно по ней дубасили… Хураши — хозяин, он не будет сидеть где попало…

— Хорошо, Али, — Максим улыбнулся. — Я понял главное из твоей сбивчивой речи. Хураши обретается на третьем этаже, но это утверждение может быть неверным…

— Это обязательно, командир? — хмуро проворчал Лапунов. — Ну, то, что ты задумал…

— Нет, факультативно, — огрызнулся Максим. — Не хочешь, не ходи, сами справимся. Но задачи, поставленные начальством, следует выполнять — и не на 50 процентов, не на 70, а на все 100 или даже больше.

— Да нет, я с вами, в первых рядах, — сказал Лапунов. — Но давай, командир, все-таки помнить о том, что нас ждут на Родине…

Бургуди нарисовался через четыре минуты, заспешил наверх, путаясь в мешковатых штанах. Справился, молодец.

Две минуты в холле стояла тишина. Часовой вознамерился было выйти оттуда, но передумал, остался, смотрел в окно.