Пальмы в снегу (ЛП)

— Неужели тебе не хочется снова ее увидеть? — Кларенс не знала, вызван ли этот вопрос Даниэлы одним лишь любопытством и чувством неопределённости или же ревнивым страхом, который внушала ей эта женщина, занявшая в сердце отца место ее матери. Теперь Бисиле предстояло стать ее свекровью.

Килиан опустил голову.

«Снова ее увидеть...»

Да — увидеть такой, какой он ее помнил: в лёгких одеждах, с кожей цвета тёмной карамели, кофе или шоколада, с огромными ясными глазами и заразительным смехом. Если бы он мог снова стать молодым, сильным, в белой рубашке и широких брюках, когда ее охватывала дрожь от одного взгляда...

— Думаю, мы оба хотели бы помнить друг друга прежними, а не такими, какие мы сейчас.

— Не понимаю...

«Конечно, не понимаешь, — подумал он. — Как может этот цветной, радужный мир понять те черно-белые, навсегда ушедшие дни? Я хочу помнить Бисилу такой, какой она осталась в моей душе и памяти. В наших сердцах по-прежнему тлеет искра того огня, но у нас больше нет дров, чтобы снова его разжечь...»

— Так будет лучше, Даниэла, — произнёс он вслух.

«Так будет лучше. Возможно, есть где-то место, вдали от этого изменчивого, сумасшедшего мира, где мы снова сможем быть вместе. Как она его называла? Это не мир мертвых, нет. Но и не мир живых. Но я верю, что он есть».

— Ну и что с того, что вы стали старше? — напирала Даниэла. — Думаешь, она не увидит твои фотографии? Я собираюсь послать ей полный репортаж из Пасолобино!

— Я не хочу, чтобы она видела мои фотографии, как не хочу видеть те, на которых она, — возразил Килиан. — Сделай милость, Даниэла. Не показывай нам, как мы изменились. К чему разрушать мечты стариков? Разве недостаточно просто поговорить с ней обо мне?

«Скажи ей, что я никогда ее не забывал! — хотелось ему крикнуть. — Что не было в моей жизни ни единого дня, когда бы я не думал о ней! Скажи, что она всегда была моей муарана муэмуэ... Она поймёт».

Даниэла подошла к отцу и нежно обняла его, словно не видела много лет.

Перед ней вновь было открыто будущее, полное нового опыта жизни с Лахой. Но помимо неопределённости этого будущего, ее пленило ещё кое-что: возможность уйти от прошлого, от того, чем она была, что совершила, а также от того, чего не совершила.

Все ещё сжимая его в объятиях, Даниэла уже начала скучать по отцу, ведь благодаря его прошлому ее собственная жизнь теперь начиналась в том же возрасте, в каком ее отец взошёл на корабль, увозивший его к далёкому африканскому острову, полному пальм и какао, чьи плоды с чёрными бобами золотятся на солнце. А позади остались каменные дома с черепичными крышами, лепящиеся друг к другу под толстым одеялом непорочно-белых снегов.

— Ну, полно, полно, все хорошо. — Килиан, тронутый нежностью Даниэлы, поднял на неё блестящие от проступивших слез глаза. — А теперь оставьте меня. Я устал.

Несколько минут они молчали:

— Я буду очень скучать по Даниэле... — произнесла наконец Кларенс. — Ничто уже не будет прежним.

Даниэла задумчиво барабанила пальцами по столу. Она понимала, что сейчас чувствует Кларенс. Она, как и Лаха, тоже прошла через стадии изумления, неверия и растерянности, узнав правду о том, кто на самом деле биологический отец Лахи, который, к тому же, убил отца Инико. То, что Хакобо сделал это в целях самозащиты, как-то его оправдывало, но все равно примириться с этим было очень трудно. Однако, несмотря на все эти противоречивые чувства, они с Лахой лучше, чем кто-либо другой, понимали, что означает слово «облегчение».

Положение Кларенс, напротив, было сложнее. С одной стороны, потому что она и раньше долгое время это подозревала, и теперь радовалась, что помимо чудесных уз дружбы, узы крови теперь навсегда связали ее с Лахой, а через него и Инико перестал быть для неё отпускным приключением и стал братом ее брата, и теперь их воспоминания не канут в небытие. Она будет знать о нем, а он будет знать о ней, даже если они и пойдут по жизни разными путями.

С другой стороны, Кларенс было настолько тяжело примириться с неприглядной ролью отца в этой истории, что она просто перестала с ним разговаривать.

— Кларенс... — Даниэла глубоко вздохнула. — Ты не находишь, что прошло уже достаточно времени, чтобы поговорить с отцом? Рано или поздно тебе придётся это сделать.