Память (Книга первая)

Несколько позже Гоголь пишет и рвет в клочки свой многословный, крайне раздраженный ответ Белинскому и ограничивается кратким сдержанным письмом, в котором сквозит та же главная, наиболее существенная для него мысль: «Покуда мне показалось только то непреложной истиной, что я не знаю вовсе России, что много изменилось с тех пор, как я в ней не был, что мне нужно почти сызнова узнавать все, что ни есть в ней теперь. А вывод из всего этого я вывел для себя тот, что мне не следует выдавать в свет ничего, не только никаких живых образов (выделено Гоголем. — В. Ч„), но даже и двух строк какого бы то ни было писания до тех пор, покуда, приехавши в Россию, не увижу многого собственными глазами и не пощупаю собственными руками».

Поступить так, как задумал, Гоголь, однако, не смог. Страстно призывая в «Выбранных местах» «проездиться по России» других, сам Гоголь еще продолжал проезживаться год с лишним по Европе, сплавал аж в Палестину, дабы укрепиться богом, — не получилось, поелику бог художника есть его народ, вернулся, наконец, в Россию, большей частью проезживаясь по усадьбам почитателей, по богатым городским домам, в одном из которых попытался сделать безнадежное предложение малопривлекательной дочери графа, по монастырям, где не сыскивалось материала для продолжения романа из народной жизни; и медленно, мучительно писал второй том «Мертвых душ», «вытягивая из себя клещами, — как вспоминал один очевидец, — фразу за фразой». Гоголь ставил перед собой творческую задачу громадной сложности — осветить всю жизнь России, отыскать в ней здоровые силы и новых героев, отвечающих идеалам автора, однако являлись они в полуживых образах…

Устоялось мнение, будто сожжение второго тома «Мертвых душ» было совершено Гоголем на финише его жизни под гнетом душевной болезни либо в состоянии крайнего религиозно-мистического исступления. А может быть, Гоголь, сжёгший в разные годы множество своих исписанных страниц, в том числе и немало глав последнего романа, с пронзительной ясностью понял, что эти вымученные, не по-гоголевски маловдохновенные строки — слишком слабое отражение российской жизни — являются совсем не тем, чем им следует быть, и мужественно, честно решил не оставлять потомкам свидетельств своей трагической оторванности от жизни родного народа?

Великий, суровый и горький урок!

Любознательный Читатель. А с Александрой Смирновой он по приезде в Россию продолжал встречаться?

— Как же! Летом 1849 года в Москве они в течение двух недель виделись почти ежедневно. Потом он с месяц гостил в Бегичеве, калужской деревне Смирновых, жил и в городе, занимал флигель в губернаторском саду. Именно на этом месте сейчас стоит памятная стела. Летом следующего года он снова .гостевал у нее в Калуге. Кажется, Гоголь искал любой случай побыть возле нее… С. началом лета 1851 года он из Москвы собрался в Спасское, подмосковное имение Смирновых. Как вспоминал спустя десять лет после смерти Гоголя в «Русском вестнике» сводный брат Александры Смирновой Л. Арнольди, «Гоголь был необыкновенно весел во всю дорогу, опять смешил меня своими малороссийскими рассказами»…

В Спасском Гоголь вел нормальный, здоровый o6раз жизни, и ничто, казалось, не предвещало ее близкого конца. «Все время, которое он там прожил, — вспоминал Арнольди, — он был необыкновенно бодр, здоров и доволен. Гоголь жил подле меня во флигеле, вставал рано, гулял один в парке и поле, потом завтракал и запирался часа на три у себя в комнате. Перед обедом мы ходили купаться с ним. Он уморительно плясал в воде и делал в ней разные гимнастические упражнения, находя это здоровым. Потом мы опять гуляли с ним по саду, в три часа обедали, а вечером ездили иногда на дрогах, гулять, к соседям или в лес».

И далее в этих воспоминаниях идет сообщение чрезвычайно важное. «К сожалению, сестра моя скоро захворала, и прогулки наши прекратились. Чтобы рассеять ее, Гоголь сам предложил прочесть окон чание второго тома „Мертвых душ“ (разрядка моя. —. Ч.), но сестра откровенно сказала Гоголю, что ей теперь не до чтения и не до его сочинений. Мне показалось, что он немного обиделся…>

О, эти достоверно-противоречивые свидетельства очевидцев! По воспоминаниям Александры Смирновой, Гоголь в Спасском предлагал ей послушать и даже прочел не окончание второго тома «Мертвых душ», а всего лишь их первую главу, которую она «нашла пошлой и скучной». От ее глаза не ускользнуло, что между прогулками, работой и безмятежными минутами отдыха Гоголь побаливал физически, страдал душевно, временами чурался людей и «весь был погружен в себя».

В середине лета Смирнова и Гоголь вернулись в город.