Память льда. Том 2

— Таламандас. На миг мне показалось, что я вижу особенно неприятный кошмар.

— Судя по твоему бреду в последние дни и ночи, Бен Адаэфон Делат, ты за свою жизнь видел больше, чем пару неприятных кошмаров, да?

Слабый дождь стучал по наклонным стенам палатки. Чародей стянул с себя меховое одеяло и медленно сел. Обнаружил, что на нём нет ничего, кроме тонкого шерстяного нижнего белья: кожаную броню и стеганую тунику сняли. Он был покрыт холодным потом под грубой, влажной шерстяной тканью.

— «Бреду»?

Человечек тихо рассмеялся.

— О да. Я слушал, очень внимательно слушал. Выходит, ты знаешь причину болезни, одолевающей Спящую богиню. Ты хотел бы встать на пути Увечного бога и помериться с ним хитроумием, если не силой, чтоб отвратить всё, к чему он стремится. Смертный, у тебя исключительное самомнение… я могу лишь поаплодировать.

Быстрый Бен вздохнул, осматривая беспорядок в палатке.

— Несомненно — с издёвкой. Где моя одежда?

— Я не дразню тебя, чародей. По правде говоря, я скромно склоняю голову перед твоей… решимостью. Обнаружить такое качество в обычном солдате, который служит чудовищной, злобной императрице, восседающей на запятнанном кровью троне и управляющей империей убийц…

— Придержи язык, чучело недоделанное…

Таламандас засмеялся.

— Но так было всегда, верно? В гниющем трупе кроются алмазы! Чистый сердцем, с непоколебимой честью, но осаждён в собственном доме злейшими из властителей. А когда историки закончат труд и чернила высохнут, пусть дом сияет и блестит, догорая синим пламенем!

— Ты меня запутал, коротышка, — пробормотал Быстрый Бен. — Как долго я был… без сознания?

— Достаточно долго. Город отбили, Пленник уступил кости наших Основателей, а паннионцев загнали в пасть Бруду и твоим малазанским братьям. Если подумать, ты пропустил почти всё веселье. Точнее, всё уже случившееся. Ведь сказке ещё далеко не конец.

Чародей нашёл свою стеганую тунику.

— Всё это, — пробормотал он, натягивая тяжелую одежду, — было бы приятно увидеть, но учитывая мою нынешнюю бесполезность…

— Ах, по поводу этого…

Быстрый Бен окинул чучелко взглядом.

— Продолжай.

— Хочешь одолеть Увечного бога, но сейчас ты даже не в состоянии использовать свои силы. Как же тогда ты собираешься управиться?

Маг потянулся за штанами.

— Рано или поздно я что-то придумаю. Но ты, разумеется, полагаешь, будто у тебя есть для меня ответ?

— Конечно, есть.

— Могу я его услышать?

— Мои боги пробудились, чародей. Ведут носом по ветру, принюхиваются, предаются неспокойным мыслям и печальным размышлениям. Ты, Бен Адаэфон Делат, идёшь по достойному пути. Ты достаточно дерзок, чтобы привлечь их внимание. Нужно принести жертвы. В твоём случае — на Пути необходимо ступить. Таким образом, возникает необходимость снарядить тебя… подходящей бронёй. Для того, чтобы ты смог отразить яд Увечного бога.

Быстрый Бен помассировал лоб.

— Таламандас, если вдруг ты или твои боги связали мне какой-то непроницаемый плащ, или пояс, или что-то ещё, просто скажи. Пожалуйста.

— Ничего такого… пошлого, чародей. Нет, твоя плоть сама должна давать отпор заражению. Твой ум должен стать невосприимчив к лихорадке и любой другой хвори. Тебя должна пропитывать защитная сила, которая по природе своей отрицает всё, что пытается сделать Увечный бог, когда он стремится уничтожить тебя.

— То, что ты описал — невозможно, Таламандас.

— Именно. — Деревянный человечек разогнулся и встал. — Итак. Перед тобой стоит достойная жертва. Ветки и бечёвка не болеют. Душа, познавшая смерть, не может захворать. Защитные силы, связавшие меня, — древние и могущественные. Величайшие чары, чтобы запереть меня в себе…

— Тем не менее, тебя забрали. Однажды. Вырвали из твоего кургана…

— Некроманты, да сгниют их гнилые сердца. Подобное не повторится. Мои боги позаботились об этом — силой собственной крови. Я буду сопровождать тебя, Бен Адаэфон Делат. Там, на Путях. Я — твой щит. Используй меня. Веди меня, куда считаешь нужным.

Быстрый Бен сузившимися глазами уставился на чучелко.

— Я не ищу прямых дорог, Таламандас. И не важно, насколько бессмысленными мои действия кажутся тебе, я не стану тратить время на объяснения.

— Мои боги поверили в тебя, смертный.

— Почему?

— Потому, что ты им нравишься.

— Худов дух! О чём таком я бредил?

— По правде говоря, чародей, я не могу сказать, почему они верят в тебя. Знаю лишь, что это так. Не мне спрашивать о подобных вещах. В бреду ты показал, как работает твой мозг — свил нить, паутину; такую, что даже я не сумел различить все связующие нити, все узелки. Твоё понимание причинно-следственных связей превосходит мой интеллект, Бен Адаэфон Делат. Возможно, мои боги уловили некий проблеск твоей гениальности. Возможно, не более, чем намёк, который привёл к интуитивному подозрению, что ты, смертный, способен оказаться ровней Увечному богу.

Быстрый Бен поднялся на ноги и подошёл к пологу палатки, туда, где были кучей свалены его кожаная броня и форма «Мостожогов».