Память сердца (СИ)

И мы плывем, дурачимся, подныривая друг под друга, утаскивая друг друга на дно, будто вернувшись во времена нашего студенчества. Будто оставив реальность, все условности и обязательства на берегу. Есть только мы, здесь и сейчас, а все остальное может немного подождать.

Джеральд приплывает первым, не помогают все мои ухищрения, но в этом и не стоило сомневаться, он всегда был отличным пловцом. Когда приплываю я, он лежит на мелководье, у самой кромки прибоя. Его глаза закрыты, дыхание безмятежно отдыхающего человека. Он немного приоткрывает одно веко, отмечая мое присутствие, и вновь закрывает. Еле заметное, приглашающее движение ладонью в воде, точно приказ дрессировщика, заставляет меня опуститься рядом.

Вода мягкими волнами накатывает раз за разом, нежно лаская тело, расслабляя, убаюкивая, смывая любые желания, кроме желания остановить эти мгновения. Чтобы врезались они в память сильнее, запомнились навсегда, потому что это прощание. Я понимаю, Джей прощается со мной, с нашей молодостью и безумием. С нашим блаженством… Он делает это сейчас за нас двоих, поскольку я струсил в прошлый раз.

Начинает накрапывать редкий дождь, пора возвращаться, и время давно перевалило за полдень. Виктория, скорее всего, уже волнуется. Но сил встать и уйти нет, я глупо и неумело растягиваю давно не принадлежащие мне минуты:

- Мария, - поворачиваюсь на бок к нему лицом. - Джей, я удивлен. Всегда полагал, что ее место может занять только Эмили Браун.

В ответ он молчит, россыпь мороси поблескивает на лице, все таком же отстраненном, и лишь по усилившимся колебаниям его грудной клетки можно понять, что Джеральд не спит и слышит меня.

- Эмили, - он, наконец, открывает глаза и поворачивает в мою сторону голову, - не смогла принять мое прошлое.

- Прошлое? - в непонимании переспрашиваю я.

Он тоже перекатывается на бок, наши взгляды встречаются. И голубые пронзительные глаза словно заглядывают в душу, вытаскивают на свет давно пережитые ощущения, источают ласку и желание. Неосознанно тянусь к его челке, влажными прядями налипшей на лоб, частично скрывающей от меня предмет созерцания, мешающей этому бессловесному разговору. И в одно мгновение оказываюсь прижат тяжестью его тела к прибрежному песку. Одна рука служит Джеральду опорой, а другая осторожно рисует линии на моих скулах, вспоминая, подчиняя. Как незрячий, он вновь и вновь изучает мое лицо подушечками холодных пальцев. Изучает, впитывает, запоминает, прекрасно понимая и принимая уже свой выбор.

Я же лежу, опасаясь пошевелиться, дрожащие пальцы замирают в его потемневших от воды волосах. Холод морских волн по спине и жар, исходящий от него сверху, - это мои сердце и разум, диаметрально противоположные, борющиеся за господство над телом.

“Оттолкни! Уходи! Забудь! Виктория! Помнишь? Она сейчас одна, ждет тебя!” - кричит мой рассудок.

“Обними, прижмись, никуда не отпускай... Вот он твой, здесь, сейчас! Ты столько запрещал себе даже думать о вас, побудь хоть мгновение счастливым”, - уговаривает сердце.

На этот раз побеждает сердце. Плохо слушающимися руками я обнимаю Джеральда, притягиваю так близко, что даже вода не может просочится между нами. И отчётливо слышу биение его сердца, бешеное, гулкое, выдающее его настоящие эмоции, которые скрывает маска невозмутимости, все еще остающаяся на его лице.

Вжимаюсь в его тело с не меньшей силой, точно бездомный щенок, подставляюсь под его скупую ласку, хочу насытится им про запас, будто крохотная потерянная часть меня вдруг разрослась, востребовала свое и не отступит, пока я не дам ей того, что она хочет. Поднимаю голову, тянусь к тонкой линии изогнувшихся в мягкую улыбку губ и внезапно получаю мощный толчок в грудь. С лица исчезают его пальцы, теперь они припечатывают меня к жесткому колючему песку.

- Да, Роберт, - хриплый шёпот струится у меня над ухом, - мое прошлое.

Еще секунда - и я тону в горьком поцелуе с болезненной долей отчаянья. Губы Джеральда, соленые, сухие, немного обветренные, значительно отличаются от мягких, податливых, с вечной сладостью клубники губ Виктории. Его укусы-поцелуи жалят в самое сердце, ее - лишь играют со мной. Я и забыл, каково это быть ведомым, я не беру инициативу на себя. Я весь в его власти.

- Черт, - он слегка отстраняется, его дыхание опаляет кожу щек.

Я смотрю на него неотрывно: глаза зажмурены, на лбу собрались глубокие борозды. Он борется сам с собой, ведь его обязательства не меньше моих, а может быть, даже больше.

- Черт, черт, черт, - повторяет Джей..

И давление на мою грудь пропадает, его руки уже блуждают в моих волосах. Губы повторяют недавний путь пальцев. Мимолетные прикосновения: лоб, веки, нос, - и последнее, самое неуловимое - к губам.

А затем разум выигрывает во внутреннем сражении, Джеральд быстро встает и уходит, не проронив ни слова, оставив свою одежду валяться на берегу.