Памяти Пушкина

202 Ост. арх., I, 60. Впоследствии Вяземский перевел этот роман и издал в 1831 г. с посвящением Пушкину. О Сбогаре см. Ост. арх., 1, 133 («Тут есть характер разительный, а последние две или три главы – ужаснейшей и величайшей красоты. Я, который не охотник до романов, проглотил его разом»), 137, 142, 244 («что ни говорите, очаровательный роман»). У Пушкина (III, 286), в числе модных романтических героев, назван и «таинственный Сбогар».

203 Ост. арх., I, 95, 240 («здесь (в Варшаве) удивительно как самоубийства часты»), 263.

204 Ibid., 300–301: «Мы утратили слабости отцов наших, но с ними и многие наслаждения… Их счастье увивалось розами, наше – терниями. И в заблуждениях своих следуем мы всегда правилам; они жили для себя, мы – для других. Они говорили: «День мой – век мой»; мы говорим: «Век – день мой»… Таково направление умов. Прежний крик был: наслаждений! Нынешний: польза!.. Конечно, не все действуют для общей пользы, но, по крайней мере, все прикрывается вывескою пользы… Мы – поколение Катонов, как ни говори; а отцы наши были сибариты».

205 Ibid., 43; ср. 155: «Я сам некогда призывал самого себя, понадеясь, что пока со страхом и омерзением смотрю на душевное свое запустение, надежда еще не совсем потеряна. Mais je désespère à force d’avoir espéré toujours. С поэтом это еще легче случиться может».

206 Ост. арх., I, 193.

207 Ib., 288.

208 Ib., 294; ср. 316: «Это письмо с начала до конца мрачно и похоже на жизнь нашу, потому что исполнено смерти».

209 Ib., 227.

210 I, 193.

211 Соч. II, I, 110. Анненков. А.С. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки его произведений, издание 2-е. СПб., 32, говорит: «В стихотворении 1816 года «Друзьям» есть уже первые черты той тихой в светлой грусти, которая составляла впоследствии отличительную черту его элегий»; стр. 34: «В основании его элегической задумчивости нет никакого действительного события, еще менее настоящей страсти; но эти неясные и неопределенные жалобы, опережающие жизнь, истинны сами по себе».

212 Соч. II., I, 201–202: «Послание к князю А.М. Горчакову».

213 Ср. подобные же выражения. Соч. II., I, 213:

Где мир, одной мечте послушный?

Мне настоящий опустел!

На все взираю равнодушно;

Дышать уныньем – мой удел.

и Соч. II., I, 233–234:

Уж я не тот… Невидимой стезей

Ушла пора веселости беспечной…

Отверженный судьбой несправедливой,

И ласки муз, и резвость, и покой,

Я все забыл: печали молчаливой

Рука лежит над юною главой…

Перед собой одну печаль я вижу:

Мне скучен мир, мне страшен дневный свет;

Иду в леса…

Умчались вы, дни радости моей!

а также 212:

Не тот удел судьбою мне назначен.

214 Соч. II, I, примеч., стр. 316.

215 Ср. Соч. II, I, 220:

Я слезы лью – мне слезы утешенье.

Моя душа, объятая тоской,

В них горькое находит наслажденье.

216 Соч. II, I, 203.

217 Соч. II, I, 227 и 220, ср. 237: «И сердце медленно хладело, закрывалось». Душу поэта жег «пламень страстный и огонь мучительных желаний» (Соч. II., I, 239–240).

218 Ср. Соч. II, 1, 221: «тяжелый жизни сон»; I, 201: «сладкий жизни сон».

219 Соч. II, I, 226: «Я видел смерть…»

22 °Соч. II, I, 237: «Душе наскучили парнасские забавы», и 271: «Как дым, исчез мой легкий дар». Ср. I, 212.

221 Соч. II, I, 239 и 222.

222 Соч. II, I, 262, ср. I, 190:

Любви, надежды, гордой славы

Не долго тешил нас обман.

223 Соч. II, I, примеч., 380 (ср. 273).

224 I, 188.

225 Соч. II, I, 237.

226 I, 200—20 и; ср. Соч. II, I, 258: «Усердствуй Вакху и любви» и пр. См. еще 265 («Добрый совет»).

227 I, 200.

228 I, 192.

229 I, 201: «Уныние».

230 I, 190.

231 I, 196.

232 Соч. II, I, 283.

233 I, 211.

234 I, 205–206.

235 I, 212, 198, 211.

236 I, 212.

237 Ср. I, 199 («В.В. Энгельгардту») со стихотв. Маро: «Adieu aux dames de la court». Пушкин был знаком со стихотворениями Маро, поэта XVI в. (см. Соч. II, 1, 111 и примеч., 113, и V, 215 и 217), как и Вяземский (Ост. арх., 1, 285).

238 I, 214–215.

239 I, 197; ср. Соч. II, I, 203 (1816):

Ужель умру, не ведая, что радость?

Зачем же жизнь дана мне от богов?

240 I, 201.

241 Быть может, в числе их и те, о которых говорится в стих. «Безверие» (Соч. II, I, примеч., 392; 1817 г.):

Взгляните: бродит он с увядшею душой,

Своей ужасною томимый пустотой;

То грусти слезы льет, то слезы сожаленья,

Напрасно ищет он унынью развлеченья,

и т. д.

242 I, 212.

243 I, 213.

244 Ibid.

245 I, 222–228.

246 Childe-Harold’s pilgrimage, Canto I, XIII.

247 Ср. слова Чайльд Гарольда:

With thee, my bark, I’ll swiftly go

Athwart the foaming brine.

Nor care what land thou bear’st me to.

So not again to mine.

Но из уст Пушкина не слышим:

Му greatest grief is that I have

No thing that claims a tear.

248 I, 223–224; cp. 225: «Сердечной думы полный… я влачил задумчивую лень».

249 Ср. II, 336:

Опомнись! долго ль, узник томный,

Тебе оковы лобызать,

и пр.

250 I, 224. Интересен вариант к последним двум стихам:

И краткий миг уединенья

Несносен для души моей.

251 II, 276–277: «Кавказский пленник», посвящение; VII, 30: «В нем есть стихи моего сердца».

252 Сопоставьте характеристику жизни Пленника до прибытия его на Кавказ (II, 279):

…пламенную младость

Он гордо начал без забот,

…первую познал он радость,

…много милого любил,