Пан Володыевский

— Пусть все сгорит, — ответил маленький рыцарь, — лишь бы уцелела скала, с которой можно защищаться.

Между тем крики все усиливались. С собора пожар перекинулся на склады дорогих армянских товаров, построенные на рынке. Горели изделия из золота и серебра, ковры, кожи и дорогие ткани. Минуту спустя огненные языки появились кое-где и над домами.

Володыевский страшно встревожился.

— Кетлинг, — сказал он, — следи за метанием ручных гранат и, насколько можешь, помешай подкопам, а я поеду в город: сердце у меня замирает при мысли о доминиканском монастыре. Слава богу, что они оставили замок в покое и я могу отлучиться.

В замке действительно было не много дела, и маленький рыцарь вскочил на лошадь и уехал. Он вернулся спустя два часа в сопровождении пана Мушальского, который уже оправился после удара, полученного им от Гамди, и теперь ехал в замок, надеясь, что во время штурмов он своей стрельбой из лука может причинить немалый вред язычникам и тем прославиться.

— Здравствуйте! — сказал Кетлинг. — Я уже тревожился за доминиканок.

— Все хорошо! — ответил маленький рыцарь. — Ни одна граната там не разорвалась. Место укромное и безопасное.

— Слава богу! А Кшися не беспокоится?

— Она спокойна, как у себя дома. Обе с Баськой сидят в одной келье, а с ними и пан Заглоба. Там и Нововейский, к которому уже вернулось сознание. Он просил меня взять его с собой в замок, но он на ногах устоять не может. Кетлинг, теперь поезжай ты, а я тебя заменю.

Кетлинг обнял Володыевского, уж очень его тянуло к Кшисе, и тотчас приказал подать себе лошадь. Но, пока ее подали, он стал расспрашивать маленького рыцаря, что слышно в городе.

— Мещане очень храбро тушат огонь, — ответил маленький рыцарь, — но богатые армянские купцы, видя, что у них горят склады, послали депутацию к ксендзу епископу с настоятельным требованием сдать город. Узнав об этом, я, хотя и дал себе слово не ходить больше на эти советы, все же пошел. Там я ударил по лицу одного из них, который больше всех настаивал на сдаче города, и епископ за это на меня надулся. Скверно, брат. Люди все меньше ценят нашу готовность защищаться. Там нас порицают, а не хвалят и говорят, что мы напрасно подвергаем опасности город. Я слышал тоже, как нападали на Маковецкого за то, что он был против переговоров. Сам епископ сказал ему: «Мы не отступимся ни от веры нашей, ни от короля, но к чему приведет дальнейшее сопротивление? Ты увидишь, — говорит, — здесь оскверненные святыни, опозоренных девушек и взятых в плен невинных детей. А заключив мирный договор, — говорит, — мы можем обеспечить их судьбу и выговорить себе свободный пропуск». Так говорил епископ, а генерал качал головой и повторял: «Лучше бы мне погибнуть, но это правда!»

— Да будет воля Божья, — ответил Кетлинг.

Володыевский заломил руки.

— И если бы это была правда! — воскликнул он. — Но Бог свидетель, что мы еще можем защищаться.

Между тем Кетлингу привели лошадь. Он быстро вскочил на нее; Володыевский сказал ему на прощание:

— Через мост поезжай поосторожнее: туда то и дело падают гранаты.

— Через час я вернусь, — сказал Кетлинг. И уехал.

Володыевский вместе с Мушальским стали обходить стены. В трех местах слышались удары в скалу и в трех местах осажденные кидали ручные гранаты. С левой стороны замка руководил этой работой Люсня.

— Ну, как дела? — спросил Володыевский.

— Плохо, пан комендант, — ответил вахмистр, — эти черти уже в скале сидят и только у входов в подкоп иной раз кого-нибудь из них заденет осколком. Немногого мы добились.

В других местах дело было еще хуже, тем более что небо нахмурилось, пошел дождь и отсырели фитили в фанатах. Темнота мешала работе.

Володыевский отвел Мушальского в сторону и, вдруг остановившись перед ним, сказал:

— Слушайте, ваць-пане, а что, если мы попробуем передушить этих кротов в их норе?

— По мне, это верная смерть, их охраняют целые полки янычар. Ну что ж, попробуем!

— Полки их охраняют, это правда, но ночь темна, и мы вызовем среди них переполох. Подумайте только, — в городе поговаривают о сдаче. А почему? Потому что говорят: «Под вами мины, и вы не сможете защищаться». Вот мы бы им и зажали рты, если бы, к примеру, сегодня ночью еще послали к ним с вестью: «Нет более мин». Разве ради этого не стоит рискнуть жизнью?

— Стоит, ей-богу, стоит!

— В одном месте только недавно начали подкоп, — сказал Володыевский, — этих мы оставим в покое, но вот с этой и с той стороны они подкопались уж очень глубоко. Вы возьмете с собой пятьдесят драгун, я возьму столько же, и мы попытаемся передушить тех. Хотите?

— Хочу. Возьму с собой десятка два гвоздей, чтобы заклепать ими какую-нибудь пушку, может, по дороге мы на нее наткнемся.

— Ну, сомневаюсь, хотя несколько пушек и стоит недалеко. Все же захватите гвозди. Мы только подождем Кетлинга, он лучше других будет знать, как нам помочь в нужную минуту.