Читаем Пани Зофья. Вы всё перепутали полностью

Пани Зофья. Вы всё перепутали

– А вы кто? – спросил прокурор.

– Муж, – гордо ответил он.

– Дорогой мой… – раздраженно начал прокурор. – Прекрасный акт отчаяния. Я даже в какой-то степени понимаю вас, но, пожалуйста, не ставьте под сомнение мои умственные способности. Я прокурор с пятнадцатилетним стажем, и, когда я обращаюсь в суд за ордером на арест, я знаю, что делаю. У меня есть неопровержимые улики, следы, свидетельские показания, орудие убийства и отпечатки пальцев. И я не дам выставить себя кретином. До свидания. Прошу отойти, для вашего же блага.

Хенрик хотел бороться за меня, но ему было нечем. Моя самая большая и единственная любовь. Сморщившийся рыцарь в слишком большом пиджаке и рубашке с идиотскими якорями.

– Сколько ей грозит? – спросил он прокурора.

– Попрошу не шутить, – ответил тот. – В определенном возрасте любой приговор – это пожизненное заключение.

– Мамуля, что происходит? – вмешался мой сын. – Ведь ты никого не убивала.

Я уже не была так уверена. Может быть, судья в отставке был прав? Может быть, это сделала я? Казалось, я теряю контроль над своим разумом и телом. Даже в этот момент я почувствовала, как таинственная сила толкнула меня назад. На этот раз это были двое полицейских, которые потянули меня к полицейской машине. Я хотела вырваться, но один из них отстегнул что-то от пояса. Это были наручники. Они висели рядом с резиновой дубинкой.

– Надеть вам их? – спросил он.

– Нет, спасибо, хотя они очень красивые, – ответила я. – Неплохая у вас экипировка. Где вы их взяли? В борделе?

Хенрик и мой сын вступили в жаркую дискуссию с прокурором, но меня там уже не было.

Похоже, что мне ужасно не везло в жизни. Как несправедливо, что, когда меня возили по городу в больших роскошных черных машинах, ни один сосед не удосужился меня увидеть. Но когда полицейские сажали меня в полицейскую машину, у всех как раз нашлось время пройти мимо и посмотреть.

Я села на заднее сиденье. Один полицейский что-то писал в блокноте, второй говорил по телефону. Я смотрела на улицу Медзяную, на дом и на людей. Я бы предпочла уже уехать отсюда, но какой-то велосипедист еле тащился по улице, перекрывая движение. Все это превратилось в какое-то театрализованное шествие. Не хватало только звуков шарманки.

– Я горжусь тобой, – говорил Генерал все еще ошеломленному судебному приставу.

– Давай отложим этот разговор, – ответил смущенный пристав. – Все-таки это была плохая идея.

– Почему? Я хотел помириться.

– Я сейчас на работе.

– Может, тебе помочь?

Я подумала, что это было мило со стороны Генерала, но пристав не был готов к помощи отца. Не говоря ни слова, он повернулся и бросился бежать. Без оглядки. Он бежал по Медзяной так быстро, как только мог, видимо забыв о возобновлении выселения и о том, что ему предстоит прибрать к рукам весь район.

Бездомных, казалось, не волновало происходящее. Им уже довелось через многое пройти, а сколько еще было впереди. Они подошли к полицейской машине. Посмотрели на полицейских, а затем на меня. С пониманием покивали, видя, в каком жалком положении я нахожусь.

– Бывает и такое. Не расстраивайтесь. Стесняться нечего.

– Да, нечего стесняться. Нечего!

Я хотела закрыть окно, но тут подошли соседка и Розалия. Одна тащила сумки из магазина, вторая – книги.

– Я буду скучать по тебе, – сказала девочка. – Тетя.

– Холодильник краденый, – ответила я. – Полиция скоро придет за ним. Мне очень жаль.

– Мы продали его в ломбард, – сообщила соседка. – На Мазовецкой.

– Это хорошо.

Вдруг что-то упало. Девочка выронила книгу.

Ко мне вернулся инстинкт детектива. Что-то здесь не сходилось. Но что? Эх… все просто. Девочка оторвалась от телефона и заинтересовалась книгами. Ничего необычного.

Нет, не то. Я напряженно думала, глядя, как Розалия поднимает книгу.

Откуда судья в отставке мог знать, что книга лежала на лице покойника?!

– Как звали судью, который оправдал чистильщика домов? – спросила я у соседки.

– Бухольц.

– Почему он ушел в отставку? Он принимал участие в заговоре?

– Скорее всего, нет. В газете писали, что ему постоянно приходилось оправдывать преступников из-за отсутствия доказательств. Он не мог с этим смириться. Психологически не мог вынести.

Наконец мы поехали, и мир начал смещаться, отдаляться и медленно исчезать. Мусоровоз, подворотня и все собравшиеся. В последний момент Хенрик подбежал к полицейской машине. Я прожила столько лет без него и, возможно, прожила бы и последующие, но не без надежды, что однажды мы будем вместе.

– Я не убивала.

– Знаю.

Сама я тоже хотела в это верить.

– Я убрала книгу с лица жертвы. Только убийца мог знать, где она лежала раньше.

– Я не понимаю.

– Хенрик, ты будешь меня ждать?

Мы посмотрели друг на друга еще раз, прежде чем он ответил:

– Да.