Панцирь (СИ)

О том, что полуровка мог сбежать, я не переживал. Надо будет сам догоню, так еще его рабская принадлежность — для местных вещь очевидная. В Изоте за возвращение беглых положена денежная награда. Не пройдёт и часа как его за шкирку притащат к властям, разменяв на дхармы.

Серокожий хмурился:

— Что рассказывать?

— Неплохо бы узнать, как тебя звать.

— Ятим, — сказал, будто выплюнул.

Излишне собран, настроен враждебно.

— Видишь, Ятим, и не сломался. Я Танцор.

— И что дальше?

— А, чего ты хочешь?

Промолчал.

Слышалось только сердитое сопение.

Думал, что я такой же как те, кто держал его в клетке?

— Сколько ты уже в рабстве?

— Обязательно отвечать?

— Обязательно.

Лицо его держать научили, а разговаривать — нет. Был бы в Премирье, его бы уже тащили за рубаху в круг и методично там избивали. Был бы в Яме, наставник-сержант сломал бы несколько пальцев. Боль любого подстегнет слушать и впитывать. Но я не торопился, может он просто катастрофически тупой — и такое важно узнать сразу.

Думаю, самых дерзких и волевых, тех кто не приручаемый, кто не поддавался дрессировке, убивали или продавали на арену. И вот Ятим в Доме Мечей. Затем я его выкупил. И что это, если не удача?

— А если я не хочу? — спросил он и первый раз изменился в лице: вызывающе оскалился. — Убьете?

Наглел.

Как же это тупо.

Моды отсекли эхо раздражения. Мое время не бесконечное. Может быть наша встреча — шутка Всетворца.

Я взращивал в себе терпение:

— Тебя не для того создал Всетворец, чтоб усложнять мне жизнь, Ятим, — голос пустой, эмоций в нём нет. — Я взял над тобой верховенство. Ответственность за мной. Слово я сдержал — ты жив. На тебе долг. Все предельно просто. Изображение дурака, Ятим, — губительный путь. Болезненный, верь мне.

— Я не просил. Долг отвергаю. Долг не брал, — он храбро расправил плечи. — Точка.

Странно, конечно, я ж только-только гонял его по всей Арене, а он дерзил, будто совершенно забыв про этот факт.

Щупал границы дозволенного? Думал так сильно нужен? Принял меня за какого-то извращенца?

И о таком я наслышан, Востр рассказывал про стариков, выкупающих мальчиков-рабов для нехороших дел.

О, Мать.

За что мне все это?

— Именно это ты и просил.

— Нет.

— Ты сказал, что хочешь жить?

— Ты не так понял…

Хоть его не сломали, но он разучился слышать.

Я кивнул.

Пробил пяткой в опорную ногу, и он рухнул, при этом поломав пару панелей помоста под собой. Мгновение, пока Ятим пыхтел и ругался, я вбил ему локоть в горло; затем демонстративно остановил остриё ножа у правого глаза.

— Так я правильно тебя понял, ты передумал и жить больше не хочется?

— Нет, — прошипел он, затем заговорил быстро, фразы как выстреливал. — Хочется. Еще как. Вот теперь особенно сильно. Да. Был неправ, дядя.

Я оказался у него за спиной, сжал шею локтем и прислонил клинок к щеке, чуть надавил, пустив кровь.

— Ты перепутал, гуль, мы с тобой не приятели. Это не так. И раб мне не нужен, но вредитель в команде еще более бесполезная штука. Вредителю место одно — в Бездне, растворенным до волевых нитей, только так он способен принести пользу — уяснил?

— Да.

Я чуть надавил ножом.

— Громче, грязь борзая, — приказал.

— Да, уяснил я, Дядя.

— Будешь отвечать?

— Буду. Буду, — затараторил он.

— Повтори полностью.

— Я буду слушать, подчиняться и буду отвечать, дядя, — сказал он чётко.

— Какой, к шуту, Дядя?

— Понял. Не-Дядя.

Проходящие мимо на нас поглядывали, но никто не вмешивался. Происходящее и без объяснений очевидно.

Он поднялся.

— Ты слишком дерзок для своих умений, — сказал ему. — Много от второй крови. Выкупал я не вторую кровь, она ничего не стоит. Хамить будешь, когда хоть чему-то научишься. Сколько ты в рабах?

— Половину года.

— Не сложно видишь, — хлопнул его по плечу. — Материнская кровь у тебя какая?

Глаза его забегали:

— Что, Не-Дядя?

— Каста у нее какая была?

— Не знаю.

— Сколько таких штук, — указал на моды под правым глазом.

— По одной с каждой стороны.

Кивнул.

— Значит хат.

Потирая шею, он нахмурился:

— Это плохо, Не-Дядя?

— Нормально, — таков мой ответ.

Как же она пережила столько времени?

Глупый вопрос — наверняка так же как я. Нашла где-то свободный саркофаг, имеющий стазис-модули, да пересидела в нём.

— Что с матерью?

— Умерла, когда семь было.

— Она тебя воспитывала?

— Да.

Отказалась от традиций.

Интересно

.

А может просто выбора не было? Скорей всего. Кому она могла его такого отдать?

— Ты больше сборец, чем кхун, верно?

— Что?

— Она что-то про кхунов рассказывала?

— Нет.

— Про Справедливость?

— Да.

— От чего умерла?

— Легионеры убили.

Поморщился:

— Легионеры Банара?

Ятим покачал головой:

— Птоонские.

Хоть так.

— Как так получилось?

— Они что-то просили у нее, она не отдала. Подкараулили и убили.

— А ты?

— Меня убивать не стали.

— Знаешь, я заметил, что ты живой. Потом кто воспитывал тебя?

Он поморщился: