Панцирь (СИ)

Рыжеглазый держит в руках куль — в нём споры камневика; неторопливо пережевывает один плод за другим. Его взгляд прикован к жертве, благословлённой красотой упитанных семян.

Затем он улыбается нам, кивает, показывая большой палец.

Восхищение ломает меня.

Отвратительно.

Если бы не выстроенный ментальный экран, то у баррикады сразу бы и скрутило, а так отдышался, потряс головой, озверевшие моды просвистели яростную песнь, проклинающую грязь, и на этом всё.

Не хватало еще от видений сгинуть, намотать свою самость на клинки мёртвых воспоминаний четырехглазых чудиков.

Я выскочил под пистолетчиков, рассчитывая, что двухзарядники опустели, а на смену оружия им не хватило времени.

Скиды стояли возле подстреленного: то ли хотели забрать оружие, то ли пытались оттащить. От ментального шторма рябило в глазах, будто пространство посекло бело-синими червями, из-за этого я выстрелил по четыре раза, опустошив оба револьвера.

Восьми патронов хватило и куда-то я там попал. Оба скида-пистолетчика лежали мертвыми. Спрятался. Новых штормов не последовало — и это хорошая новость. Видимо тот, первый, был каким-то особым уродцем.

Виверну засунул в кобуру, перезарядил Центурион.

Желчь смеялась.

Оставшиеся скиды, явно недовольные раскладом, двинулись вбок.

— Еще семь.

— Я умею считать, Желчь.

— Вдруг мозги в черепной чаше тряхнуло и разучился, — голос звенел от насмешки. — Ты кхун. Справедливость, узоры, указ, помнишь, да?

— Помню.

— Резать Идола, да?

— Ага.

— Замечательно, бестолочь. Еще бы расторопнее тебе быть, они выжидать не станут. Обменяли манеры на глаза.

Перебежал за правую баррикаду. Скиды отстрелялись дважды — всё мимо. Не ожидали от меня такой прыти. Я, действительно, ускорился.

Выглянул.

Стрелять через щитовой заслон — бессмысленно. Выцепить четырехглазых с ружьями крайне сложная задача.

Добежал до баррикады, находящейся возле них. Скиды отстрелялись: одна пуля ударила в плечо, не пробив пластины, вторая царапнула бронерукав, третья просвистела над головой.

Скидам пришлось сместиться назад: стрелки меняли оружейные единицы. В этот момент я и атаковал, быстро достигнув щитов.

Они ударили меня ментальными кнутами. Пошатнулся, однако фокусы их спасти не могли: я уже был слишком близко.

По два выстрела на стрелков: у одного голова от попаданий лопнула, второго только один раз задел, но зато как — пробил шею.

Третий скид сменил разряженное оружие на мушкетон и тут уже рухнул я. Через своих и щиты он бить точно не будет.

Отстрелялся по ногам щитовикам. Один молча упал: изуродованное колено не выдержало. Второму зацепило лодыжку — он остался стоять. Щит третьего бойца опустился мне на грудь, выбил дух. Я перекатился в сторону, при этом, отпустив пустой револьвер и вытащив меч.

Скиды откинули щиты. Метательные копья били в землю, пока я крутился, как скальный хорёк.

Поднялся. Желчь успела выкрикнуть:

— Бойся!

В меня ударила картечь. Большая часть заряда в панцирь и бронеполотно руки.

Двое напали с разных сторон. Отбил топорик мечом и пальцы первого разлетитесь. Следующим ударом пробил врагу шею.

Второй царапнул по бедру ножом. Чуть отступил и рассек ему лицо; шлем от удара защитить не смог. Еще одна атака и я пробил его нагрудник в районе солнечного сплетения. Понадобился очень сильный удар — защиту костяные пластины давали хорошую.

Еще трое…

Мечник возле меня. Стрелок, перезаряжающий мушкетон, в отдалении. Скид, с пробитым коленом, лежал между ними.

Мечник отвечал уверенно. Два удара я заблокировал бронерукавом, и в контратаке пробил ему голову.

Лежащему, по пути, ударил в шею. Дошел до стрелка. Он все еще был занят перезарядкой; на лице так и не появилось эмоций. Выбил у него из рук оружие и в два широких удара отсек голову. Скид рухнул, люди завопили в восторге.

Сплюнул.

Отвратительно.

— Расслабься, сделай морду проще. Все скоро закончится, — подбодрила Желчь. — Бездна она для всех.

***

Нам оставалось только ждать: ждать пока подсадной проводник даст о себе знать, ждать пока Йорг проснется и выслушает положение вещей.

Мы полностью перебрались в общий зал Иззы. Молодежь заставили отмыть кровь, грязь и остатки мозгов. Оттащили большую часть столов, оставив всего два у стены. И тренировались прямо здесь; заперлись и сидели на осадном положение. И обсуждения — куда уж без них. Невероятное веселье — эти угрюмые лица и бубнёж будут сниться мне в кошмарах.

Навыки Ятима росли не так быстро, как хотелось бы, но для полукровки, должен признать — приемлемо. Думал будет хуже. Для него мы один из немногих способов подняться, чтоб уже никто не мог просто так увести в рабство. Поэтому кое-какие успехи и заинтересованность закономерны.