Папа Сикст V

ВОСПИТАНИЕ

СТАРИННЫЙ палаццо графа Проседди стоял в нескольких шагах от места, где строился мост Сикста V через Тибр. Владелец древнего замка пользовался весьма хорошей репутацией верного католика, преданного церкви. Такое лестное мнение граф Проседди заслужил не потому, что он писал книги духовного содержания в защиту католицизма, нет, граф, как истинный патриций, не знал грамоты. Крови своей в защиту догматов веры он также не проливал, даже и тогда, когда был молод и полон сил, а теперь, состарившись, тем более. Граф страдал от подагры и ревматизма и ездил в церковь. Он был очень набожен и для всех служил примером, никогда не пропуская церковной службы, и, кроме этого, всегда принимал участие в религиозных процессиях. Монахи и священники были обычными посетителями его обширного дворца. Благочестивый служитель алтаря ксендз церкви св. Марии утверждал, что ему ни разу не довелось видеть пустым поставленное в церкви кресло графа Проседди. Граф часто заказывал обедни, жертвовал деньги на постройку храмов Божьих, на монастыри и помогал девицам, изъявлявшим желание постричься. Римские монахи с восторгом передавали один эпизод, доказывающий христианское благочестие графа. Вот в чем заключается этот эпизод.

В одном из многочисленных домов графа проживало семейство бедного рабочего, состоящее из трех человек: самого рабочего, его жены и маленького ребенка. В одну темную ночь по распоряжению графа вся семья была выгнана на улицу за неаккуратный платеж денег за квартиру. Рабочий и его ребенок умерли от холода, а жена опасно заболела. Узнав об этом, благочестивый граф тотчас же приказал служить обедню за упокой душ умерших рабочего и его ребенка.

Граф имел единственного сына Луиджи, которому дал воспитание сообразно своим убеждениям. Юношу Проседди очень любили римские дамы, в особенности настоятельницы женских монастырей, величая уменьшительным именем Джиджето. Хроника того времени утверждает, что граф Проседди был сыном одного из пап, называясь по обыкновению его племянником — nipote. К слову сказать, это общий прием многих римских первосвященников, что дало повод историкам распространиться о папском нипотизме, дорого стоившем верным католикам. Богатство, а равно и графский титул Проседди наследовал от своего всемогущего дядюшки. Та же хроника говорит, что в молодости граф Проседди вовсе не был таким нравственным и религиозным, как в старости. Напротив, он отличался своим свободомыслием, доходившим до кощунства, и самым необузданным развратом. Получив большие капиталы и недвижимое имущество, граф Проседди значительно их увеличил, занявшись крайне выгодным ремеслом — ростовщичеством, ссужал деньги владетельным особам и именитым синьорам, не стесняясь брать с них чудовищные проценты. Рассказывали, будто герцог тосканский, занявший деньги у Проседди, получил конфиденциальный совет от его дядюшки наградить племянника за услугу титулом графа. Таким образом, просто Проседди стал графом Проседди. Донжуанство молодому ростовщику не стоило ровно ничего. В то время подобные дела устраивались очень просто. Понравилась какая-нибудь синьора или синьорина, на нее указывали молодцам, служащим в замке, и намеченная особа являлась в замок, связанная по рукам и ногам, с завязанным ртом. Так как подобные жертвы большей частью были из простого народа, то с ними мало церемонились: живых вытаскивали за ворота замка, а мертвых бросали в Тибр. Старая римская аристократия не чуждалась новоиспеченного графа, прежде всего потому, что он был богат, и потому, что каждое аристократическое семейство получило титулы и богатства от предков, занимавшихся разбоями, грабежами и убийствами, что еще хуже ростовщичества. Сын этого знаменитого графа-ростовщика был в большой моде. Миллионы, которые он должен был наследовать, делали его крайне интересным в глазах всех. Кроме того, воспитанный благочестивым отцом иезуитом в страхе Божьем, юноша обещал быть оплотом католицизма.

Молодой Проседди был юноша лет восемнадцати, высокий, худой, с длинной, изогнутой шеей, мутными, всегда опущенными глазами и чертами лица неправильными и несимпатичными. Бледный, истощенный вид молодого человека производил чрезвычайный эффект на всех религиозных процессиях; монахи, указывая на него, говорили: это будущий святой, он изнуряет себя постом и молитвою. Аскетизм молодого графа стал серьезно беспокоить его отца, и он, было, попробовал ему посоветовать не истощать себя до такой степени постом и молитвою, но получил самый энергичный отказ сына. Юноша отвечал, что в дела его совести не позволит вмешаться даже родному отцу. Старик уступил, утешая себя мыслью, что в семействе Проседди будет святой, что еще более повысит их фамильный престиж и окончательно сравняет их со всеми древними аристократическими фамилиями Рима.