Папина дочка, или Исповедь хорошего отца

Я нашла Алису в гостиной. Она ходила взад-вперед, встряхивая на плече Ханну, чтобы успокоить ее.

– Я возьму ее у тебя? – спросила я.

– Черт, да бери, конечно.

Я поняла, что ни ее родителей, ни Дейла нет дома, а то бы она так не выражалась. Я взяла у нее из рук ребенка и стала покачивать. Когда Ханна так плакала, у меня просто сердце надрывалось.

– Почему бы нам с ней не погулять? – предложила я. – Ты все время с ней в четырех стенах, а на улице такая хорошая погода. Давай испробуем ее новую коляску.

Алиса пригладила волосы и завязала их в хвост.

– Она будет и на улице орать, и все подумают, что мы мучаем ребенка или еще что-нибудь.

– А может быть, прогулка ее успокоит.

Алиса устало вздохнула.

– Ну ладно.

Мы взяли в прихожей коляску и устроили в ней все еще кричащую Ханну. Мы вместе вынесли ее на улицу, и, как только Алиса покатила ее по тротуару, Ханна тут же замолчала.

– Это чудо, – сказала Алиса.

– Теперь мы знаем секрет.

– Жаль только, что я не могу это проделывать, когда она вопит среди ночи.

– Давай пройдемся по набережной, – предложила я.

– Нет, я хочу пойти туда. – Алиса повернула в сторону Оринж-стрит.

– А у воды сегодня так хорошо, – сказала я.

– Слишком много народу. Я не хочу идти мимо магазинов, где все будут останавливаться, чтобы поговорить с нами и посмотреть на Ханну.

Я ее поняла. Мы и правда привлекли бы внимание прохожих. Я нигде не могла показаться, чтобы меня тут же не узнали. Алиса не была настолько узнаваема, поскольку Хендриксы сделали все возможное, чтобы ее фотографии не попали в прессу. Единственная появившаяся в газетах фотография Алисы была ранних школьных лет, а с тех пор она сильно изменилась. Но, увидев ее со мной, люди быстро сообразят, кто есть кто и что она гуляет со своей незаконнорожденной дочерью, к рождению которой Хендриксы отнеслись так терпимо.

– Хорошо, – сказала я.

Мы прошли один квартал, потом другой, третий. Ханна вела себя как ангелочек. Ни у Алисы, ни у меня не было настроения разговаривать, и я была этому втайне рада. В последнее время в разговорах со мной она все время повторяла, как ей не хватает Уилла, и меня напрягало, что приходилось хранить и ее тайну в дополнение к собственной.

– Может быть, вернемся? – спросила я, когда мы прошли с полмили. Мы оказались в бедном районе, дома здесь были маленькие, и большинство нуждалось в ремонте. – Она наверняка теперь проспит еще какое-то время, и ты тоже сможешь вздремнуть.

– Давай пройдем еще квартал, – сказала Алиса, и я удивилась, как по вкусу пришлась ей прогулка. Когда мы миновали еще один квартал, она внезапно замедлила шаг.

– Видишь этот дом, через две двери направо? – спросила она.

Я взглянула на дом. Он был маленький, одноэтажный и выделялся среди других только тем, что был свежевыкрашен. Стены были белые с желтизной, а ставни – бледно-зеленые. Растения в садике явно нуждались в поливе, но они все-таки вносили какое-то оживление.

– Вижу. И что в нем такого?

– Здесь живет Уилл.

Так вот оно что. Это и была настоящая причина отказа пройтись по набережной. Я положила руку ей на плечо.

– Нам надо поворачивать. Ты только терзаешь себя.

– Я только хотела, чтобы ты посмотрела и убедилась, какой это славный дом. Он живет не в какой-нибудь трущобе. Мои родители и Дейл все врали.