Папина дочка, или Исповедь хорошего отца

– Не могла бы я каким-то образом сгладить ситуацию? – Только интересно как? – Ты бы хотел этого? Я хочу сказать, ты все еще любишь Алису? Ты хочешь участвовать в жизни своей дочери?

Улыбка его была какой-то странной. Хитрой, что ли?

– Люблю ли я Алису? Да, конечно. Но я могу жить и без нее.

Я невольно отпрянула от него.

– Это жестоко, – сказала я. – А как же твоя дочь?

– Ей будет хорошо у Хендриксов и лучше без меня, чем со мной. У меня нет особенно сильных отцовских чувств.

Он встал и, опустив руку в карман джинсов, достал скомканный листок бумаги.

– Вы не первая из семейства Хендриксов, кто посещает меня сегодня, – сказал Уилл.

Он подал мне листок, и, разгладив его на колене, я увидела, что это чек из личной чековой книжки Дейла на 4500 долларов.

Я посмотрела на Уилла.

– Я не понимаю.

– Каков отец, таков и сын. – Он пожал плечами. – Джеймс заплатил этим домом за молчание моей матери. Сейчас мне платит Дейл. Я оставлю Алису. И никогда никому не расскажу о Джеймсе. Поверьте, никогда не буду пытаться стать частью жизни моего ребенка. Откровенно говоря, я предпочитаю деньги.

Во рту у меня пересохло. Я в недоумении качала головой.

– Ты, наверно, выполнял для Дейла какую-то работу? – Я потрясла в воздухе листком. – Быть может, это расходы на покраску? – Я кивнула на стену дома. – Он не стал бы давать тебе столько денег просто ни за что.

– Похоже, он готов на расходы ради того, чтобы я отказался от его драгоценной сестрички.

– Может быть, тебе эти деньги кажутся сейчас очень большой суммой, но любовь ребенка дороже.

Он засмеялся.

– Четыре с половиной тысячи долларов – это капля в море по сравнению с тем, что он уже заплатил.

Я не могла выговорить ни слова. Я не знала, что сказать. Я чувствовала только, что последние два года моей жизни рассыпаются в прах.

– Он платит понемногу, – сказал Уилл. – Вам рассказывали в школе об опытах на крысах?

– На крысах? – повторила я. У меня было такое чувство, что я окаменела с головы до ног.

– Ну да. Если их поощрять едой нерегулярно – понемногу и в разное время, – они делают больше того, что от них требуется, чем когда вы кормите их по расписанию. Я думаю, в этом суть философии Дейла. Мне неизвестно, когда поступит следующий чек и на какую сумму, но я знаю, что он поступит. А он знает, что, если платежи прекратятся, нашему соглашению конец.

Мне хотелось накричать на него, обозвать его лжецом. Вдруг в дверях показалась женщина примерно моего возраста. Я увидела ее белокурые волосы, длинные голые ноги, футболку в обтяжку.

– Привет, сынок, – сказала она Уиллу. – Чем ты здесь занят?

– Делом, – ответил он ей. – Подожди в доме.

Она взглянула на меня. Взглянула оценивающе. Я видела, что она старается определить, представляю ли я опасность, и я четко уловила момент, когда она решила, что опасности нет.

Если в этой ситуации и было что-то угрожающее, это была не я. И не питбуль. И даже не Уилл.

Это был человек, за которого я собралась замуж.

Глава 34 Эрин

Еще одно утро мы с Беллой провели в кофейне. Я ломала голову, думая о том, что могло случиться с Тревисом и что мне делать дальше. Мы обе так нервничали, что в одиннадцать часов я больше не могла оставаться в «ДжампСтарте» и повезла Беллу на игровую площадку на берегу озера рядом с моей квартирой. Мне эта площадка нравилась, потому что Кэролайн никогда здесь не бывала, и все, что мне о ней напоминало, это раскачивание качелей.

Когда мы утомились от игр, я уже больше не стала возвращаться в «ДжампСтарт». Ясно, что там я ответа не найду. Да и как я вообще отдам Беллу Тревису, когда он посмел бросить ее на чужого человека?

Вернувшись ко мне, мы поели сэндвичей с тунцом, еще поиграли, и потом я уложила ее поспать. Сама я легла на постель рядом с ней, и, пока она спала, я открыла ее розовую сумочку и долго вглядывалась в фотографию Робин. «Знаешь ли ты, что происходит с твоей дочерью?» – шептала я ей.

Я опустила штору, чтобы нам не мешал свет, и залезла под одеяло. Не выпуская из руки фотографию, я заснула. Во сне я снова оказалась на игровой площадке, только на качелях сидела Кэролайн. Когда качели качнулись в сторону от меня, она повернула ко мне голову и крикнула: «Ты ошиблась, мама!» Я ждала, когда качели вновь вернут ее ко мне. Тогда я схватила ее. Прижала к себе. Зарылась лицом в ее шелковистые светлые волосы. «Ты думала, что я умерла, а я жива!» – сказала она.

Вздрогнув, я проснулась. Улыбка застыла у меня на лице. Я посмотрела на Беллу, прижавшуюся головкой к своему кулачку. Из-под одеяла выглядывала ее овечка. «Где твоя мама? – прошептала я. – Видит ли она тебя во сне в своих объятьях?»

Я зажгла лампу на прикроватном столике и посмотрела на фотографию Робин, которую все еще держала в руке. Я бы отдала все на свете, чтобы вернуть свою дочь. Испытывала ли она такое же чувство?

Боуфорт. Это недалеко отсюда. Сколько туда езды? Два часа? Три? У меня есть фотография Робин. Я знаю, где она живет. И Боуфорт не так уж велик. Кто-нибудь там должен ее знать.