Папины дочки

Высокие железные ворота и трехметровая стена, скрывавшие от посторонних глаз временное жилище Майкла, густо поросли бугенвилеей. Серена набрала код, и ворота открылись, пропуская «бентли». Машина проехала по аллее, которую с обеих сторон окружали пальмы, и остановилась у ступеней дома под коричневой крышей, выстроенного в типичном средиземноморском стиле — с балкончиками, украшенными цветами в горшках. Серена вдохнула сладкий аромат и подошла к двери, где ее почтительно приветствовал седовласый слуга, несмотря на жару одетый в униформу с длинными рукавами. Он распахнул перед ней дверь, и, стуча каблучками, гостья вошла в дом, погруженный в сонную тишину. Казалось, он был пуст и необитаем.

— Майкл! Я уже здесь! — крикнула она, поднимаясь по лестнице.

Никто не ответил ей, но где-то во дворе послышался приглушенный шум автомобильного двигателя. И тут она увидала горничную, стоявшую наверху у лестницы. Девушка смотрела на нее в недоумении, не понимая, почему эта женщина забрела в чужой дом. Как только Серена попыталась заговорить с ней и спросить, где хозяин, она тут же поспешно удалилась.

Серена поднялась на последнюю ступеньку и почувствовала, что ее тело дрожит от усталости. Перелет, поездка в машине и жара утомили ее. Она остановилась передохнуть и вдруг уловила слабый запах сигар и спиртного. Она быстро прошла по коридору, прислушиваясь к шорохам и шуму за дубовой дверью последней комнаты. Потихоньку подкравшись, Серена резко распахнула дверь и застыла на пороге.

Перед ней была просторная спальня с опущенными жалюзи. Сквозь щели едва пробивался дневной свет. Но полумрак не помешал Серене разглядеть происходящее. Посреди комнаты стояла огромная постель, покрытая шелковым бельем, на которой лежал Майкл с двумя девицами. Обе загорелые, полногрудые и даже вполне симпатичные. Внезапно блондинка заметила незваную гостью и подняла голову, с удивлением уставившись на нее.

Серена едва устояла на ногах, к горлу подкатывала тошнота.

— Ты грязная скотина, мерзавец! — приглушенным голосом произнесла она и подошла к постели.

Майкл продолжал лежать на спине.

— Серена, ты очень вовремя. Не хочешь к нам присоединиться? — спросил он, усмехнувшись.

— Что эти шлюхи делают в твоей постели? — в ярости прошипела Серена.

Майкл вздохнул и посмотрел на нее так, словно ничего необычного не случилось.

— Успокойся, дорогая, это же Канны, время отдыха.

Она покачала головой, скривив губы.

— Значит, ты именно так предпочитаешь отдыхать?

Она повернулась и направилась к двери. Майкл мгновение смотрел ей в спину, но потом все же поднялся с постели и поспешил за ней, даже не подумав одеться.

— Серена, пожалуйста, это просто развлечение! — крикнул он, подойдя к лестнице.

— Возвращайся к своим шлюхам! — крикнула она, кинувшись вниз. — А то они уже соскучились!

Пробежав через все комнаты, она выскочила из дома и помчалась к машине.

26

— Послушай меня, Серена, — сказал Элмор Брайн, вылезая из бассейна и подтягивая темно-зеленые шорты, — существует три типа бизнесменов: дерьмовые, еще дерьмовее и совсем дерьмовые.

— Спасибо, утешил, — отозвалась Серена, стоя на террасе с вазочкой фруктового салата в руке.

— Сама понимаешь, миллиардер не способен долго сдерживаться, — продолжал Элмор, проводя по лицу мокрыми руками. — Я бы никогда не поверил, что среди них бывают моногамные особи, правда-правда.

Серена сосредоточенно разглядывала свои наманикюренные ногти, представляя, с каким удовольствием она расцарапала бы ими физиономию Майкла.

— Честно говоря, я не расположена обсуждать сейчас Майкла, — прохладно заметила она.

— Хочешь пить? — Он подозвал официанта к краю бассейна. — Будешь чай?

Серена вздохнула, покачав головой, и спряталась глубже в тень, под крышу террасы, откуда открывался живописный вид на южнофранцузский пейзаж, заставлявший Серену отвлечься от грустных мыслей.

— Нет, чай не хочу, а вот что-нибудь сногсшибательное, алкогольное — пожалуй, — ответила Серена, сбросив платье и оставшись в купальнике.

— В твоем состоянии лучше не рисковать, — возразил Элмор, надев очки, отделанные бриллиантами.

Он был в курсе всех ее дел. Серена рассказала ему и о Майкле с двумя проститутками. Знал он и о том, что, в гневе покидая дом, она швырнула цветочный горшок в его «феррари». Он знал также и то, что она беременна.

Кому еще она могла бы пожаловаться на свои несчастья? Но исповедь не принесла ей облегчения, она продолжала мучиться от глубокой обиды, гнева и внезапно обрушившегося на нее одиночества. Серена не привыкла к такому состоянию, до нынешнего момента она считала себя свободной, независимой женщиной, которая легко может отказаться от того, кто имел наглость пренебречь ею.