Парад Душ

– Везде тут эти телики понаставили и в них все прутся о том, что у нас все враги.

– Ты бы потише говорил…

Их разговор прервали громкие ликования на другом конце столовой. Там столпился весь народ и кидал шляпы вверх. Уинстон закрыл дневник, спрятал в свой комбинезон. Он подошел к толпе хромающей походкой, приподнимая подбородок в попытках увидеть, что там случилось. Он слышал чавканье и звуки, которые напоминали зверя, гул и крики. Подойдя ко всей толпе солдатов, он громким голосом спросил:

– Что случилось?

Шум стих и солдаты обернулись на него озверевшим взглядом, они окружали стол, который был накрыт едой. Эта еда была похожа на ту, что подают в городе, роскошной для солдат. У Уинстона разбежались глаза. Куда глядеть? На с ума сошедших солдат или на всю еду? Комбинезоны военных были все испачканы в еде, они секунд десять смотрели на Уинстона, но потом продолжили есть. Они рвали мясо на куски зубами и ели грязными, вонючими руками, которые они не мыли неделями. Толкали друг друга, били. Он захотел попытаться растолкать толпу, но как только он коснулся плеча одного человека, тот развернулся и посмотрел на него ярым взглядом. Уинстона переполнил испуг, но он хотел есть, хотел есть хорошую еду, пока они ее всю не съели.

Он побежал обратно к своему месту и взял бластер.       Вернулся к толпе, навел пистолет на них и выкрикнул:

– Дайте поесть, прошу вас!

Весь шум снова стих и толпа обернулась к нему, а потом их глаза бежали от бластера до влажных глаз Уинстона. Тот увидел как слиплись из-за жира пальцы у многих солдат. Из толпы выбежал широкоплечий мужчина и воскликнул:

– Стреляй, ну!

Он начал подходить с толпой к Уинстону все ближе и ближе, а тот отходил назад. Уинстон перепугался и бросил бластер на пол. На лице широкоплечего мужчины появилась улыбка, а изо рта виднелись зубы с кариесом и гноем. Уинстон замер и не мог двинуться, его переполняла паника.

– Прошу, не надо!

Мужчина подошел к столу, взял металлическую поварешку и медленными шагами направлялся к Уинстону. Он воскликнул:

– Лежать, мерзавец!

Уинстон присел на колени, убрав руки за затылок. Он смотрел вниз и только вниз, разглядывал влажный, грязный пол. Мужчина посмотрел на стол и увидел, что там все съели. Злобная толпа смотрела и ждала конечного итога, они смотрели на это все, словно в стае волков появился предатель и его должны жестко растерзать. Мужчина, закончив расхаживание с поварешкой, подошел ближе к Уинстону и злобным низким голосом сказал:

– Что у тебя там за бумажка была?

Уинстон смотрел в этот момент на него, но потом вновь отвел свой отчаянный взгляд на пол. Слезы с его глаз падали на пол, он сдерживал свое дыхание, словно за него даже присягнут. Мужчина разозлился и сорвал передний карман на его комбинезоне. Он вытащил оттуда скомканный листок бумаги. Он читал его в течении двадцати секунд, завернул листочек и рассмеялся.

– Хах! Посмотрите на этого неудачника. Ни мужества, ничего. Хотите я прочитаю вслух, что у него там написано?

Солдаты, как стадо свиней, заорали, то есть проявили свое желание поймать на своих ушах, что же написал Уинстон.

– Да, – воскликнул один мужчина после всеобщего ора. – Да, Грейм! Читай!

Грейм развернул этот листочек обратно и принялся читать:

– Дорогая Мэри, пишу я это письмо на клетчатой бумаге, так как я не вправе отправлять электронные письма в Кейронскую империю и вообще какие либо сообщения. А ты ведь все еще не вернулась. Поэтому эту бумажку передаст тебе один мой очень близкий друг, который сможет добраться до адреса твоего проживания. Боюсь мне пора обратно отправляться в путь, который не хочу я, который не хочешь ты. Я отправляюсь на границы Сирона охранять народ. Отправлюсь в окружение крупных мерзавцев, которые давно потеряли души из-за других более крупных мерзавцев. И самое ужасное то, что я отправляюсь на войну с твоим народом – кейронцами. Я прекрасно осознаю, что Кейронская Империя никоим образом сейчас не может напасть на Сирон, но я не волен противостоять приказу Сороки VI. Я держу надежды, держа кулак у своего сердца, что это война кончится. Что я останусь жив, что ты останешься цела и невредима и мы, как не разлей вода, несмотря на все невзгоды наших народов, сможем вновь полюбить друг друга и воссоздать семью. Я пишу это письмо с слезами, которые падают на бумагу и я надеюсь ты также испытываешь желание пойти в обнимку со мной в счастливую жизнь. С любовью, Уинстон Уильямс.

Уинстон уже думал о том, зачем он это написал. Зачем? По любому бы уже узнали. Отчаяние в его душе осталось, однако он уже не подавал страху. Он ждал приговора. Вся толпа умолкла с недовольными лицами, в столовой затишье, а Грейм смотрел презренным выражением лица.

Тут же он тихим голосом сказал:

– У кого есть спичка?

– Зачем тебе спичка? – неожиданно прервал Уинстон. – Только попробуй.

Грейм схватил за щеку Уинстона и сказал:

– Ты еще перечить смеешь? – и заорал он во весь голос: – Ты мерзавец! Встречаешься с шлюхой из Кейрона! Да мне даже противно называть эту чертову империю.