Парадокс Тьюринга

Женщина в костюме медперсонала нежно – голубого цвета повернулась, и я с удивлением уставился на неё. Это оказалась Элин Фергюсон. Только вот что – то непонятное, пока неуловимое для меня, было во всём её образе, в подвижности и обращении. Милая, естественная улыбка украшала её лицо, придавая некую женственность и спокойствие. Подобный образ создавал определённый диссонанс, который весьма нарушал сочетание с тем портретом, который запечатлелся в моей памяти после нескольких общений с ней.

– Элен?!. – медленно промолвил я.

– Узнали? – она всё ещё улыбалась. – А я думала, что ментоскопия и нейро – синаптическая корректирующая динамика полностью сотрут вашу память.

– У вас длинные волосы, – с удивлением заметил я, внимательно наблюдая за её действиями. Создавалось впечатление, что Элен выполняя свои профессиональные обязанности пытается задержаться в медотсеке подольше.

– Вам нравиться? – она на мгновение остановилась и пристально посмотрела на меня. – А Ро всё никак не может привыкнуть к ним.

– Пожалуй, он прав, – с усилием проговорил я. – Так вы выглядите весьма не естественно.

– Наверное, вы всё ещё помните меня эмоциональной неврастеничкой, когда мы были на «Медузе»? – она по – девичьи засмеялась тихим переливчатым смехом. – Думаю, понимаете, почему?

– Не совсем. – Наблюдать за действиями Элен, как медицинского работника доставляло мне сейчас какое – то эстетическое удовольствие. Я стал внимательно осматриваться по сторонам и начинал подозрительно присматриваться: подобного отсека на Станции я, признаться честно, совершенно не помнил. – Что произошло со мной?

Элен медленно развернулась и направилась ко мне. Подойдя к медицинскому боксу – капсуле, в которой я находился, она опустилась на стул рядом и мягко заговорила:

– Вы так до сих пор и не помните, что случилось?

– Последние мои воспоминания связаны с задышкой из – за окончания смеси и медленным продвижением по направлению к «Рифу». Остальное расплывается в какие – то непонятные образы… Куда делся Филипп с «Носорогом»? Почему его не оказался на месте?! И что, черт возьми, было с радиоэфиром, почему никто так и не отозвался на мои вызовы?!

Глаза Элен продолжительно и с плохо скрываемой горечью смотрели на меня.

– Мне очень жаль, Макс, что всё так вышло. Но, я даже не знаю, с чего начать… Может быть с самого последнего?

– Элен, не становитесь интригующе загадочной, пытаясь скрыть угрожающую правду. Говорите всё как есть, – откровенно высказал я.

– Чтож, может оно и лучше, – она сняла с моих рук некоторые подключенные провода. Справившись с делом, Элен вновь села. – Макс, вы сейчас не на «Медузе», а на орбитальном стационаре Медикологического центра оздоровления «Мецея – 5», рядом с Пангеей.

– Весьма… интересно, – протянул я. – Каким же образом меня сюда занесло?

– Обычной транспортировкой, в капсуле реанимационной гибернации.

– Значит, я могу с полной уверенностью предположить, что был введён в искусственное коматозное состояние, которое продлилось?..

– Три с половиной стандартных года, – губы Элен растянулись в сожалеющей мине. – В подобном процессе была очевидная необходимость. Ведь вы находились в эпицентре нейтринного потока, там, на Гекате, около Разлома. И получили смертельную дозу облучения, потеряв полностью память и функциональность сознания.

– А где же Фил?..

– Он погиб, пытаясь отыскать вас. Электроника буксира не выдержала потока и «Носорог» рухнул на Врата похоронив Филиппа среди нейтринного безумия, – она глубоко вздохнула. – Так что для многих бывших «медузовцев» так и осталось неясным, каким образом вам удалось выжить.

– Да уж, весьма странно, – попытался я, для самого себя, констатировать неоспоримые факты. Но пока всё это звучало как – то совершенно отстранённо, будто не касаясь непосредственно меня самого. – А где Берт? Надеюсь, его доставили в Институт благополучно?

– Выброс нейтрино тогда был действительно ошеломляющий. Так что весь комплекс попал под воздействие. Пришлось многое восстанавливать… – Элен опустила голову. – Я могу только теперь вспоминать, что запомнила, уж простите меня, если упущу кое какие мелочи. Тогда, кажется, аварийно остановился весь сектор жизнеобеспечения. И в основном, скрубберы, агрегаты по очистке и обеспечении станции воздухом. В тот момент ближе всех к ним оказался Августин. Он пытался что – то восстановить, отключая электролизные ванны. Но сработавшая автоматика заблокировала выходы, наполняя помещения охладительным реагентом. Необходимо было его спасать. Выбор остановили на биохоме, как на самом эффективном и простом способе. Отец даже не уговаривал его, а сам Берт вызвался с честью исполнить долг биокибера.

– Такое можно сравнить разве что с намеренным убийством основанным на трусливой жестокости.

– Знаете, Макс, тогда я думала точно так же. Но теперь…

– Разве подобные поступки могут иметь срок давности? – строго спросил я.