Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Надо отдать должное этнографу Кленовичу, который указал на двурушничество князя Воронцова по Сурамскому делу: с одной стороны, в письме к Мозесу Монтефиори он пытается выглядеть просвещенным европейцем, с другой стороны, убежденный в виновности евреев, отправляет в ссылку не только предполагаемых убийц, но и членов первой медицинской комиссии, которая сделала выводы в пользу евреев. Из письма М. Монтефиоре к Воронцову: "Лондон, 6 марта 1851 г. Его светлости, князю Воронцову… восемь самых ученых евреев… брошены были каждый в отдельную темницу и подверглись пытке, чтоб вынудить у них сознание; вследствие этой пытки двое из них умерли… Я далек от мысли, чтобы приписывать участие в этом деле Вашему благородному и человеколюбивому духу, но глубоко убежден также в невинности моих несчастных единоверцев (как оказалось на деле об ужасном обвинении дамасских евреев, которого полная несостоятельность была доказана до очевидности), и зная также, как легко подобные обвинения находят веру и как заразительно они распространяются, я почтительнейше, но усерднейше прошу Вашу светлость озаботиться, чтоб дело было вполне исследовано, и употребить Вашу высокую власть, чтоб дело приведено было к справедливому окончанию…" Из ответа кн. Воронцова: "Сэр!… Я должен спешить… чтоб известить Вас о получении Вашего письма и поблагодарить Вас от всего сердца за благосклонные Ваши обо мне отзывы, к тому же я хочу объяснить Вам, что известия Ваши, полученные о Сурамском деле, не совсем точны. Никакая пытка не была и не могла быть употребляема относительно обвиняемых. Долг истины обязывает меня торжественно протестовать против этого обвинения. Пытка не только совершенно противна нашим теперешним законам, но была уничтожена еще при Екатерине, еще прежде, чем она была отменена во Франции Людовиком XVI… Наши законы о судопроизводстве полны снисхождения к обвиняемым… высшая администрация может только ускорить несколько производство. Это было сделано мною в деле сурамских евреев; и хотя я сам никогда не верил особенно в их виновность, но не имел права прерывать ход правосудия… Я продолжал настаивать на его ускорении и теперь меня известили, что никаких законных доказательств виновности подсудимых не найдено и потому они оставлены в подозрении. Это решение дало мне право освободить обвиняемых, отдав их на поруки, что и было тотчас мною исполнено…"15 Из письма кн. Михаила Семеновича Воронцова к Михаилу Петровичу Щербинину:

"Санкт-Петербург, 13 декабря 1855 года.

Я очень любопытен знать, как у Вас окончилась история жидов из Сурама, обвиненных в том, что они по суеверию их секты умертвили ребенка… Во время моего двукратного пребывания в Боржоме, я удостоверился в действительности убийства, совершенного евреями; было бы жалко, если бы их оставили в Сураме или в окрестностях только под надзором потому, что кроме их преступления, присутствие их здесь – есть бедствие для крестьян, которые занимают у них деньги и становятся как бы их крепостными"16. И это пишет один из самых просвещенных людей России, в общем покровительствовавший евреям в Новороссии. Характеристика, данная Пушкиным, видимо, не может быть обжалована потомками Его Светлости…

Оппонент почтенного профессора, сын помещика Корицкого, Николай Кондратьевич, человек испытывавший мистическую тягу к еврейству, указывает, что инспирировал ритуальные обвинения против евреев орден иезуитов. И именно то, что после раздела Польши орден был запрещен, способствовало почти полному исчезновению подобных обвинений. Он же ссылается также на то, что и во времена средневековья на стороне евреев выступали лучшие умы Европы, например, Эразм Роттердамский, защищавший Талмуд от костров. Профессор подхватывает мысль своего противника и указывает, что Талмуд почти тысячу лет подвергался преследованию как светских, так и духовных властей, императоры и папы издавали декреты о его уничтожении, пока папа Климент V (начало XIV в.) не потребовал подробного разбора Талмуда, и лишь тогда выяснилось, что никто и никогда из христиан не читал этот "замечательный памятник народной мудрости"17. Именно благодаря папе были созданы кафедры еврейского, халдейского и арабского языков с целью перевести Талмуд на европейские языки. Но перевод не был сделан: ни христианами – из-за трудности текста, ни евреями – им "не было расчета знакомить христиан с Талмудом во всех его подробностях"18. "Беспристрастный эксперт" приводит два мнения: апостата Иоанна (Иосифа) Пфеферкорна (1469 – после 1521) и его главного обличителя Иоанна фон Рейхлина (1455-1522), немецкого гуманиста и гебраиста, который первый ввел преподавание еврейского языка в университетах.

Рейхлин считал Талмуд произведением "близких родственников Иисуса Христа".

Преследуемый недругами, Рейхлин нашел защиту у крупнейших европейских гуманистов – Эразма Роттердамского, Ульриха фон Гуттена, Сикинтена и курфюрста Фридриха.