Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Для примера он приводит трех религиозных мыслителей-мистиков, имеющих одну специальность – сапожник. (По одному изводу легенды, современник Иисуса как раз был "сандляром" – делателем сандалий, башмачником.) Годы рождения и смерти трех мыслителей почти совпадают: Ганс Сакс (1494-1576), Яков Бёме (1575-1624) и Георг Фокс (1624-1691). Кюхельбекер, много заимствовавший из немецкой литературы, в данном случае идет за Ф. Шиллером, автором "Духовидца" (1787-1789). Мы говорим не только о форме – оба произведения по жанру являются эпистолярными романами, а действие и в том, и в другом начинается в Италии. В мистическом романе Шиллера много ассоциаций и с Вечным жидом: загадочная фигура поначалу представляется армянином (вспомним архиепископа из Армении). Одно из его перевоплощений – русский офицер: "Никогда в жизни мне не приходилось видеть лицо столь характерное… Как будто все страсти избороздили это лицо, а затем покинули его, – и остался только бесстрастный и проницательный взгляд глубочайшего знатока человеческих душ – взгляд, при встрече с которым каждый в испуге отводил глаза"7. Появление Вечного жида Кюхельбекеру кажется неестественным: "Много высокого и поэтического в этом сказании; но нет ему основания ни в книгах Нового Завета, ни в творениях святых отцов, ни в преданиях нашей церкви: итак, оно, оно – изобретение человеческое.

Того, кто в наши дни вздумал представлять… Агасвера, считаю… обманщиком или сумасшедшим"8.

Вечный Жид двигался по планете. Русские интеллигенты искренне желали, чтобы путь Вечного странника завершился в России: "Пусть Агасфер воткнет свой посох в русскую землю и пусть посох этот пустит корни в родной земле и покроется цветом, и принесет плоды, и залечит раны, и успокоит душу, страданиями упитанную, долго и безмолвно томившуюся. Я верю в это будущее!"9 Но тщетно, Агасфер уходит из России. Обращение к образу Агасфера у Южакова связано с сионистской идеей, наложенной на страшный Кишиневский погром. Увлеченный личностью Теодора Герцля, Сергей Николаевич вместе с тем трезво смотрел на практическое осуществление заселения Палестины, требующее неимоверного труда. Но не только это заставляло его призывать евреев остаться в России. Русский патриот, он понимал, какой добротный человеческий материал теряет его родина. Он вопрошает: «Позволительно, однако, спросить, в самом деле необходимо ли это море человеческих страданий, утрат и кровавого труда? Действительно ли нет для еврея другого исхода, как снова брать в руки свой старый посох Аарона и Моисея, снова класть котомку на исстрадавшиеся плечи и снова брести в неведомую даль за неведомым, но несомненным страданием? Я понимаю ту душу, которая, словами двух великих поэтов,

"страданиями упитана была, томилась долго и безмолвно"10. Я понимаю, признаю и уважаю и великий гнев, который переполняет эту душу, и твердую благородную решимость найти честный и достойный выход из нестерпимого положения. Я понимаю, признаю и уважаю эти чувства и так же думаю, что выход из этого положения, нестерпимого для евреев, недостойного и постыдного для христиан, должен быть найден во что бы то ни стало и какою бы то ни было ценою. Новый Exodus, однако, есть ли этот выход?» Далее Южаков дает историю скитаний еврейского народа: "Сколько уже было этих Exodus'oв! Из Палестины в Египет, из Египта в Палестину, из Палестины в Вавилон, из Вавилона в Палестину, из Палестины на южные европейские полуострова, из Италии в Германию, из Испании в Англию и Францию, из Германии в Польшу, Литву и Западную Русь… И опять отсюда в Уганду?

Если оставим в стороне насильственное выселение из Вавилона и южную Европу, остальные иммиграции были добровольные, были искомыми выходами из тяжелых условий. Что они дали, однако? После одного Exodus'a другой, третий и т. д.

Когда же этот конец? Многострадальному Агасферу, вечному скитальцу по лицу земли, пора сказать себе: "довольно я странствовал по белу свету, гонимый человеческою неправдою, манимый миражем обетованной страны; довольно странствовать! В эту землю я погружаю мой страннический посох, на этой земле складываю свою котомку, здесь найду свое отечество и здесь, без нового и нового Exodus'a, сумею приобрести положение, достойное человека". Призыв Южакова: "Не в скитаниях исход, а в приобретении признания своих человеческих прав, в приобретении отечества, не химерической обетованной земли с химерическим мессией, а реального отечества, с которым вместе и страдается, и радуется"11.

Нельзя сказать, что эмоциональный призыв писателя не находил отклика. П.Ф.