Парадоксы военной истории

В Петербурге Джонс задерживается на две недели. Российская столица поражает американского моряка своей роскошью, гостеприимством и щедростью. «Вместо того чтобы ехать на войну, — писал он, — я непрерывно развлекаюсь при дворе и в избранном обществе». Нового любимца императрицы светский Петербург принимает с восторгом. Его подъезд постоянно осаждают кареты, а стол завален визитками и приглашениями. Но далеко не все шло так просто и гладко. Служившие в то время в Балтийском флоте английские офицеры заявили, что не желают подчиняться Джонсу — заклятому врагу Англии. Закрывают свои лавки в Петербурге и английские купцы. Пожалуй, единственным англичанином, который придерживался принципиально иной позиции, был командующий Балтийским флотом адмирал Самуил Грейг. Шотландец по происхождению он служил в русском флоте с 1764 года. В войне против США участия не принимал. Когда к Грейгу явилась делегация английских офицеров, протестовавших против приезда Джонса, он принял их с негодованием: «Немедленно возвращайтесь к своим обязанностям. Офицерам подобает вести себя по-мужски, а не как школярам. Либо честно служите, либо подавайте в отставку, но помните, если об этом узнает императрица, плохо будет всем».

Нрав императрицы старый адмирал знал хорошо. Когда Екатерина II узнала о недовольстве английских офицеров, она возмутилась: «Я проявила к этим нищим столько щедрости,

Контр-адмирал Российского флота Поль Джонс

а они позволяют себе осуждать мое отношение к человеку, который является моим гостем». Не прошло и нескольких дней, как многие англичане вынуждены были покинуть Россию. Впрочем, Джонс на это даже внимания не обратил: «Их раздражение... как в самом Петербурге, так и за его пределами, нимало меня не заботит». Англичане же реагировали по-иному. Прощать Джонсу очередную пощечину, как и все прошлые, они не собирались. Пройдет время и Британия найдет, как отомстить за все ненавистному пирату-янки.

Надо заметить, что не обошлось без ошибок и со стороны самого Джонса. Присущая американскому моряку откровенность и прямолинейность далеко не всегда соответствовала нравам российского двора. Вряд ли могло импонировать Г. А. Потемкину его простодушное восхищение царицей. «Если бы Ее Величество не была бы императрицей Всея Руси, не говоря уж о других Ее огромных достоинствах, — писал он светлейшему князю, — в моих глазах она всегда была бы самой любезной (aimabli) из всех женщин». Всесильный фаворит хорошо знал достоинства Екатерины II, и вряд ли следовало столь откровенно ими восторгаться.

Впрочем, шла война, и Джонс спешил. 7 мая 1788 года он выезжает в Херсон. Там в своей ставке его ждет светлейший князь Г. А. Потемкин. Путь до Херсона не близок — более 2 тыс. км. Для путешествия Джонсу был выделен тарантас, один из тех, которыми пользовались царские курьеры и офицеры свиты. Лошадей меняли вне очереди и без задержки.

Великий русский полководец А. В. Суворов

«Пошел! Гони!»—были первые русские слова адмирала.

На третий день Джонс отказывается от казенного комфорта и пересаживается в седло. Сказался опыт, приобретенный на ферме брата в Вирджинии. Тарантасом он пользуется теперь только ночью как «спальным вагоном». Все путешествие заняло 12 дней, из них 10—в седле. Остановок свыше часа было мало: в Москве — для осмотра Кремля и обеда с генерал-губернатором — на 4 часа; в Туле — для знакомства с оружейными заводами и покупки сувенирного оружия — на три часа, в Курске — для ремонта тарантаса и в Екатеринославле. «За все время путешествия, — вспоминал Джонс, — я ни разу не воспользовался спальней и не мог насладиться сном иначе, как в трясущемся тарантасе». Буквально на следующий же день после приезда в Херсон «контр-адмирал Павел Джонес» был назначен «начальствовать эскадрой парусных судов в Лимане».

Главной целью кампании 1788 года на юге России был Очаков — «южный естественный Кронштадт», как называла его Екатерина II. Сухопутными войсками командовал А. В. Суворов. Главную силу на море под Очаковым составляла эскадра Джонса: два линейных корабля «Владимир» и «Александр», четыре фрегата и 8 более мелких судов. Вместе с гребной флотилией, которой командовал состоявший на русской службе немецкий принц Г. К. Нассау-Зиген, она должна была обеспечить блокаду крепости с моря. Первое, что сделал Джонс, это встретился с А. В. Суворовым. Еще до того как поднять свой флаг на «Владимире», он прибыл в его штаб-квартиру на Кинбурнской косе.