Парашютисты-диверсанты Сталина. Прорыв разведчиков

Седов изредка бросал взгляды на Макса, управлявшего, как он сам выразился, «коробкой», и не переставал удивляться. Радист предстал перед ним совершенно в ином свете.

Андрей изначально считался главным в паре. Он разрабатывал различные хитроумные комбинации, вел оперативную игру, добывал важные сведения. Макс же отвечал исключительно за шифровку, передачу и прием радиограмм. Но сейчас, глядя на его сосредоточенное лицо, на уверенные и четкие движения, Седов отчетливо понял, что Макс не просто радист или автомеханик. Форма оберст-лейтенанта сидела на нем просто и естественно. Рассуждения были конкретными и выверенными, а в голосе явственно ощущались командирские нотки.

– Макс, кто ты на самом деле? – прервал молчание неожиданным вопросом Андрей.

– Инструкции запрещают раскрывать данную информацию, но тебе скажу! Мы служим в одном ведомстве, и у нас общий начальник. Мое воинское звание – полковник.

Заметив, как вытянулось от удивления лицо Седова, Макс усмехнулся и подмигнул коллеге.

– Не переживай, я не претендую на главные роли. Более того, настаиваю на твоем руководстве! Ты разрабатывал операцию, общался с диверсионной группой, хорошо знаешь местность. Командуй! А я буду рядом, но немного в тени. Знаешь, всего предусмотреть нельзя. Может, со стороны я увижу что-нибудь такое, чего не заметишь ты. Для дела так будет лучше, поверь мне!

– Согласен, товарищ полковник!

– Отставить! Забудь про товарища полковника. Для тебя, да и для всех я по-прежнему Макс. Запомни – Макс! Обращайся ко мне на «ты» и строго не по уставу!

– Хорошо. – Андрей на мгновение замялся, но тут же улыбнулся и продолжил: – Хорошо, Макс! Всегда мечтал командовать полковником!

Макс ухмыльнулся и сосредоточил свое внимание на дороге. На скорости шестьдесят километров в час броневик приближался к аэродрому Волленберг…

Глава 17

После полудня погода испортилась. Небо затянули низкие свинцовые тучи, усилился ветер. Несколько раз начинал моросить дождь, вскоре, однако, прекращавшийся.

Терентьев и Воронин залегли на равнине в густой траве метрах в тридцати от колючей проволоки, за которой под маскировочной сеткой тускло блестел корпус объекта «Икс».

Особой активности вокруг него не наблюдалось. Генерал Штернхофф и остальные офицеры убыли кто куда. И сейчас, за исключением профессора Гранке и пары его ассистентов, рядом никого не было. Профессор, восседая немного в сторонке на деревянном ящике из-под снарядов, лениво раздавал указания. Его помощники периодически выныривали из чрева бомбардировщика и выкладывали на расстеленный брезент какие-то приборы. Демонтаж оборудования самолета шел полным ходом.

Эсэсовское оцепление, расставленное по периметру, расслабилось. Отчасти этому способствовала и пасмурная погода, навевавшая сон.

Терентьев и Воронин ждали сигнала. С противоположной стороны объекта метров через сто начинался небольшой перелесок. Где-то там, среди молодых елей, притаился Виктор Меньшов.

В его задачу входило в условленный момент открыть плотный беспокоящий огонь по охранявшим объект эсэсовцам. Расчет был на то, что немцы сосредоточатся на отражении внезапного нападения и ослабят внимание на других направлениях.

Терентьев атаку среди бела дня, да еще и силами всего четырех человек, считал самоубийством, о чем прямо и сообщил Седову во время их недавней второй встречи. Майор, слушая аргументы парашютиста, не перебивал собеседника и согласно кивал головой. Когда лейтенант закончил, Седов посмотрел ему в глаза и тихо произнес:

– Вы все правильно говорите, товарищ лейтенант. Днем шансы уцелеть у нас минимальны. Но, к сожалению, времени до вечера у нас уже нет. По дороге сюда я обогнал колонну армейских грузовиков. Судя по обозначениям на машинах, это батальон горнострелковой дивизии Вермахта. Я не думаю, что они едут собирать грибы. Мое мнение, что через пару часов они сменят солдат СС, задействованных в охране «нашего» объекта. К тому же профессор Гранке приступил к демонтажу оборудования. И его люди вполне могут снять бомбовый прицел «Норден» и увезти его в лабораторию Тогда все наши потуги уничтожить бомбардировщик вообще окажутся бессмысленными. Поэтому приказываю занять исходные позиции и ожидать сигнала к началу операции!

И сейчас лейтенант Терентьев, держа в одной руке автомат, а в другой вещмешок с взрывчаткой, лежал животом на влажной траве и напряженно ждал.

Сержант Воронин, наоборот, чувствовал себя перед началом операции относительно спокойно. За его плечами было участие в финской войне и солидный боевой опыт. Он понимал, что вооруженные пулеметами и хорошо подготовленные горные стрелки гораздо более серьезный противник в бою, чем тыловые охранные части войск СС.

В данный же момент времени сержант испытывал определенный дискомфорт от попадавших за шиворот капель начавшегося вновь дождя и беззвучно ругался.