Парфяне

Иератическое достоинство парфянской скульптуры распространяется и на настенную живопись Дура-Европос. Здесь сохранились удивительные фрески, особенно в тех зданиях, которые были срочно засыпаны землей, чтобы улучшить защитные сооружения города во время последней его осады в середине III в. н. э. В период парфянского владычества между 113 г. до н. э. и 164 г. н. э. изобразительное искусство в Дура-Европос в большой степени стало парфянским по стилю, несмотря на македонско-греческое происхождение этого города. Статуи и рельефы стояли в святилищах, настенная роспись украшала храмы и дома жителей. Парфянские скульптуры в Дура-Европос по большей степени наивны по сравнению с произведениями искусства из соседних Пальмиры и Хатры. Однако здесь проявляются те же характерные черты. К 31/32 г. была принята фронтальность, что показывает барельеф Зевса Кириоса и подтверждает стела Афлада от 54 г. н. э. (фото 67). Любопытный рельеф с бегущими животными, похоже, связан с искусством кочевых областей Северного Ирана. Однако главный вклад Дура-Европос в наши знания о парфянском искусстве относится к сфере живописи. Ярко расписанные алтарные помещения храмов с рядами живописных фигур и культовых ниш имеют поразительное сходство с православными христианскими храмами (рис. 22). Лучше всего сохранившийся храм, который обычно называют храмом Пальмирских богов (он, видимо, был посвящен Белу), хорошо иллюстрирует основные характеристики религиозной живописи Дура-Европос. На задней стене главного помещения этого храма фронтально изображен сам бог: он имеет колоссальный размер и стоит над колесницей. На боковых стенах в несколько рядов расположены изображения групп верующих. В основном они бросают благовония в огонь небольшой курильницы (тимиатериона), стоящей рядом с ними, или поднимают правую руку в жесте почитания. Судя по надписям и различиям в стиле, предполагается, что эта часть росписи прибавлялась секция за секцией между 50-м и 100 гг. В одной из поразительных групп мы видим, как поклонение совершает семейство Конона, при котором присутствуют священнослужители (фото 70). Повторяющиеся позы фигур, пристальные и задумчивые взгляды поклоняющихся и устранение лишних деталей – все это усиливает духовный и иератический эффект. Дополнительные фрески написаны в боковом помещении храма, а позднее к первоначальному залу было пристроено наружное святилище. Для наружного помещения верующие сделали вклады в виде сцен, опять расположенных рядами, с поклоняющимися, божествами и жертвоприношением возлежащей богине. В середине II в. евнух От пристроил боковой храм, в котором изображены он сам и другие люди, делающие приношение пяти пальмирским божествам. Затем, когда город Дура-Европос оказался в руках римлян, римский трибун по имени Терентий распорядился добавить к этому ансамблю большую фреску, на которой он сам и некий священник поклоняются трем пальмирским божествам войны и духа Тихе городов Пальмиры и Дура-Европос. Как и в Пальмире, мы видим, что общего плана для этих сцен не существовало: они добавлялись, когда верующие считали нужным их оплатить.

Куски и фрагменты схожих сцен и композиций в других храмах Дура-Европос также были типичными для того, что представляло собой традицию областей запада Парфии. Эта традиция была достаточно сильной, чтобы парфянской трансформации подверглись росписи и рельефы, заказанные римскими солдатами, расквартированными в Дура-Европос с 164 г. и позже. Так, благочестие Терентия выражено через традиционную формулу, и парфянский стиль используется в живописных и рельефных изображениях Митры в храме, который ему посвятили римляне (фото 69). В большой степени эта традиция сохранилась и в совершенно необычных фресках иудейской синагоги Дура-Европос, которая была расписана около 245—255 гг.: беспорядочное расположение отдельных иллюстраций на темы Ветхого Завета, разделение пространства стены на ряды, двухмерность сцен и фронтальность появляются на них снова. Однако эти фрески создавались через четверть века после падения Аршакидов, так что подробно говорить о них здесь неуместно.