Парфюм для студентки

— Но ведь твоя сестра, она не строит из себя такую и никто ее не давит.

— Маша может строить из себя хоть ангела, пока за ее спиной стоим мы с отцом и дядей, — отвечает он мне. — Но даже без этого она кого угодно на место поставит одним взглядом и словом.

— Ей повезло с вами, — отвечаю улыбнувшись.

— А тебе?

— Неважно, — тут же отвечаю я.

— Важно, Ева, — произносит он — Прекрати играть в загадочность. Стань собой! Я же знаю какой ты можешь быть…

Откуда? Откуда он такое может знать?

Зачем спрашивает?

Ему правда интересно?

— У меня была прекрасная семья… — начинаю я — Папа, я, мама, и вскоре у меня должен был родиться братик или сестренка.

— Что случилось с ними? — чересчур аккуратно спрашивает Воронцов.

Боится, что опять закроюсь?

Возможно…

— Пожар, — раскрываю ему правду — В доме начался пожар. У нас был пес и если бы не он, я бы тоже сгорела. Вытащив меня, он побежал в дом, чтобы спасти еще кого-то… Но не спас никого. Даже себя.

— Мне жаль, — произносит Воронцов, и я слышу, как матрас скрипит давая понять, что Кирилл сел.

— Наш дом горел как огромный костер, а я стояла смотрела на это… Надо было звонить в службу спасения, но я не могла… — чувствую, как глаза наполняться слезами — Не могла пошевелить и пальцем… — первая слеза катиться по щеке — А потом был взрыв, на который сбежались все соседи. Они кричали, носились туда-сюда… Никто не обращал внимание на меня, поэтому я побежала в огонь. Я думала, что смогу спасти кого-то! — всхлип — Я думала, что мама с папой проснулись и просто не могут найти выход из дома… — еще один всхлип — Думала, что войду в дом и стану их звать. Они придут на мой голос, и мы выйдем из огня… — слезы начинают течь из глаз — Вместе выйдем! Они и я… — чувствую, как моё тело прижимаю к чьей-то груди, а я продолжаю плакать и говорить — Но мне не дали войти в дом! Перехватили и пытались унести подальше от дома! Я кричала, плакала, просила отпустить! Мне нужно было в дом! Там мама и папа! Они искали выход.

— Тише — тише, девочка моя, — говорит Воронцов, гладя по голове и прижимая к своему телу — Все хорошо!

— Я могла их спасти… наверно… — произношу сквозь слезы — Я могла спасти их…

— Ева, если был взрыв, то ты их не спасла бы… Извини, — произносит он.

— Нет! — кричу я и пытаюсь оттолкнуть его, но ничего не выходит. Лишь его хватка усиливается — Не говорит так! Они могли бы выжить, если бы не моя медлительность!

— Ева, прошу успокойся! — просит меня Воронцов в очередной раз, и я сдаюсь. Сама прижимаюсь к нему и плачу на его футболку… а он терпит мою истерику, обнимая и поглаживая по голове.

Впервые я смогла об этом рассказать. Впервые кому-то это рассказала. Даже бабушка не слышала это. Я держала эти воспоминания и мысли в стеклянном коконе, где могла смотреть на них, не окунаясь в них, но сейчас… Кокон разбился к чертям и вся боль, что накопилась за столько лет накинулась на меня.

— Спасибо, — произношу я, когда более-менее успокаиваюсь.

— Не за что, Ева, — говорит он — Попробуй уснуть, — пытается встать, но я тяну его за руку.

— Останься со мной, — прошу, смотря на него заплаканными глазами — Пожалуйста.

— Конечно, — говорит он и ложиться обратно.

Тогда я разворачиваюсь в его объятия, тяну руку Воронцова, что держала все это время, на себя, заставляя обнять. Но Воронцов и без этого все понимает и сам прижимает меня к себе, обняв одной рукой и придвигает к себе максимально близко. Кладет руку на мое солнечное сплетение, где находятся мои руки. Я же обнимаю двумя ладошками его руку и чувствую, как голова Воронцова утыкается в мое плечо.

— Только не уходи, — прошу его.

— Не уйду, — произносит он и целует в плечо.

В этом жесте нет ни капли соблазнения или похоти. Никаких посторонних и неприличных мыслей. Лишь нежность и поддержка. Та самая, что дарит тепло и спокойствие.

И понимание того…

Что я не смогу его убить…

Глава 20

Кирилл

— Нет, Ксюша! — строго смотрю на племянницу, что разбудила меня раньше времени. В шесть утра.

Еле заставил себя встать с кровати и бросить обнимающую меня Еву. Голова Евы покоилась на моей груди, а одна из ладоней была на дальнем от нее плече, будто бы гладя его.

Мне пришлось потрать около трех минут, чтобы встать, не разбудив мирно спящую Еву.

— Но она же девочка, — упрямо повторяет Ксюша — Мы все хотим романтики. Цветы. Шоколадки. Свечи. Подарки.

— Ты меня учишь ухаживать за девушкой? — выгнув бровь, спрашиваю ее.

Это девочка не перестает меня удивлять…

Ох… не завидую ее родителям и будущему мужу.

— Ну если сам не можешь догадаться, то да, — плюхается на диван — Все просто! Я зову ее на задний двор, где у бабушки с дедушкой беседка. А там ты с цветочками и вином.

— Вином?

— Ну да, — отвечает Ксюша — В фильмах всегда вино.

— Ясно… — отвечаю ей.

— Ну соглашайся! — складывает руки в жесте мольбы — Я все сделаю сама. Тебе только надо стоять в беседке и улыбаться.