Парфюм. История ароматов XX века

Парфюмерный дом Yardley освоил эту стратегию продаж – «все для одного и один для всех» – при продвижении своего классического лавандового аромата. Дом называл аромат уникальным предложением: «Это тот самый парфюм, который с отменным вкусом можно использовать как в дневные часы: партия бриджа, утренник в театре, многие неформальные ситуации, так и вечером, когда капелька изысканности так много значит для очарования момента». Yardley стал не единственным брендом, который заявлял, что у них есть тот самый аромат. Все производители парфюма прилагали усилия, чтобы привлечь внимание занимающихся спортом, посещающих театры, принимающих гостей женщин. Как декоративный обязательный аксессуар, парфюмы выпускали без конца, чтобы у покупательниц было больше возможностей обладать и желать.

Девушка пришла домой целая и невредимая, она гордо восседает в своей спальне, словно статуэтка «Оскара», и что же ей делать с ее ароматом? Снова распылить его на себя, позабыв обо всем. Правда в 1930-х годах этикет нанесения парфюма все еще оставался импровизацией. В 1936 году британский еженедельник The Queen умолял читательниц не отставать от времени и, подражая парижанкам, распылять аромат на все тело не после того, как они оденутся, а пока находятся в нижнем белье, а также втирать парфюм в брови. Журнал также знакомил читательниц с новыми трендами в парфюмерии:

Chypre, который в былые дни ассоциировался с модным полусветом Франции и России, с уединенными, отделанными шелком будуарами и искусственным оранжерейным существованием, теперь используют в дневное время женщины, занимающиеся спортом. Какое превращение!

При таком количестве вариантов известные комментаторы тех лет, такие как Эдит Ситвел, тосковали о былых и более простых временах, когда выбирать нужно было всего лишь между несколькими различными ароматами. Эдит полагала, что восемнадцатый век был золотым веком обоняния, когда ограниченный набор ароматов с легкостью мог передать сложную сущность личности. В Harper’s Bazaar она дала себе волю, нарисовав целую сцену:

Мы почти не видим дам в масках, выглядывающих из освещенных луной окон и поджидающих своих тайных любовников-пиратов, позволив нескольким темным каплям парфюма упасть им на волосы и мягкий шелк платья. Нет и старых ворчливых джентльменов, орошающих парфюмом свои парики в свете солнечных лучей, падающих вниз золотыми дукатами.

Эдит уносилась в прошлое, представляя пиратские эскапады, но ароматы 1930-х годов отмечены для нас эскапистской ностальгией. Нанося их, мы получаем разрешение без труда оказаться ненадолго в этом возбуждающем и все же тревожном десятилетии. С точки зрения одежды то десятилетие было, честно говоря, требовательным. Скроенные по косой шелковые платья великолепны, но они безжалостно обтягивают даже самый маленький животик, результат недавно съеденной пиццы. Прически – сущий кошмар, они никогда не держатся. Пышные интерьеры в стиле эпохи Регентства с черными лакированными поверхностями с готовностью демонстрируют любые отпечатки жирных пальцев или капли воды. Но парфюмы? Что ж, их можно нанести и наслаждаться ими. И не важно, в вечернем вы платье или в домашнем халате.

Skin Bracer

Mennen, 1930

Парфюм старшего сержанта

Прежде чем нас умчит гламур 1930-х годов, мы начнем обзор с неудачного «парфюма», если он вообще таковым являлся. Skin Bracer от Mennen – это один из ветеранов среди лосьонов после бритья, бросивший вызов законам инфляции, поднявшийся весьма скромно с одного доллара в 1940-х годах до четырех долларов в наши дни. Жидкость зеленого «чернобыльского» цвета была создана для того, чтобы щипать щеки и добавить нечто кусачее в мужское бритье по утрам. Предполагалось, что простоватые 14-летние подростки будут заливаться слезами перед зеркалом холодными ноябрьскими утрами, похлопывая себя по щекам ладонями, смоченными одеколоном, в соответствии с загадочным мужским ритуалом. Этот момент взросления отлично спародирован в фильме «Один дома», когда малыш Кельвин в первое же утро сначала провел по своим щекам бритвой Gillette, а потом воспользовался одеколоном после бритья и огласил дом пронзительным криком.