Париж… до востебования

Пол комнаты устилали разноцветные полоски шерстяных циновок, в углу стоял низкий стол, покрытый пестрой материей, в центре его – примитивная статуэтка, женская фигура из черного эбенового дерева, африканская богиня, она была отполирована до блеска, вокруг этой, как я поняла, самой главной богини, стояли еще несколько, поменьше. Фигуры были явно очень старые, грубо вырезанные, у всех были трудно различимые лица, большие отвисшие груди и обширные ягодицы. Это был алтарь. Фитили масляных светильников коптили черным дымом, там же были расставлены блюда с фруктами и открытые бутыли с алкоголем, разложены пучки трав – подношения богине.

К запаху масла добавлялся запах горелых трав и еще чего-то неприятного, похожего на запах крови. Взгляд упал на предмет, который привел меня в ужас. В глубине стола, позади фигурки главной богини я разглядела отрезанную голову барана. Длинный синий язык вывалился, полузакрытые глаза мертвой головы животного мутным блеском отражали пламя свечей, лужа почти засохшей крови растекалась по ткани, покрывавшей алтарь, и я поняла, что кровавая вонь исходила именно от этой жертвы богине.

У меня тут же вспотела спина и начала кружиться голова, ноги превратились в ватные. Клод стиснул мою руку и незаметно провел пальцем по ладони.

Ну, почему он ничего не объяснил заранее? Это же черная африканская магия! Я бы не за что не согласилась прийти в какое место! Теперь со страхом я водила глазами по сторонам. На веревках, протянутых под потолком, висели пучки трав, какие-то странные предметы болтались на веревках, мне показалось, что это были амулеты изготовленные из кусочков глины, бусин и торчащих во все стороны перьев. Стены этого капища, как я мысленно назвала комнату, были раскрашены примитивными рисунками. Я увидела прислоненные к стене ритуальные маски. Потолок закопчен, в углах паутина.

Казалось просто невероятным, что в центре европейской цивилизации, в современном городе, куда приезжают туристы со всего мира, чтобы насладиться красотой архитектуры, музеями, великолепным культурным наследием, может существовать и такое! Древние, как мир африканские культы и настоящее колдовство, привезенное из дебрей черного континента, смотрело на меня глазами деревянных богов, стоящих на алтаре, окрапленном кровью животных. Любопытство и предчувствие чего-то, никогда ранее не виданного, но отчасти знакомого по рассказам Клода о его экспедициях, потеснили страх, я настороженно ждала продолжения: что же будет дальше?

Сначала мне показалось, что в помещении никого, кроме нас нет, но, обернувшись, в противоположном алтарю углу, рядом с дверью, я заметила сидящую на корточках, закутанную в белую ткань фигуру. По ее габаритам можно было догадаться, что это крупный мужчина, запеленутый с головы до пят.

Мужчина сидел неподвижно, не издавая ни единого звука. Клод и я тоже хранили молчание. Так прошло минут пять, а, может, и больше. Я уже хотела сделать знак Клоду, что нам лучше отсюда убираться, но тут скрытый тканью человек пошевелился, раздался низкий голос. Человек говорил по-французски.

– Говорите, зачем вы пришли к богине.

То, как он выговаривал слова и характерные интонации выдавали в колдуне жителя Западной Африки.

– Мы пришли к богине, чтобы просить ее вернуть память этой женщине, – Клод кивнул в мою сторону.

– А что вы принесли богине? Вы принесли дары? – задал вопрос хриплый голос из угла.

– Вот наши дары, – мой друг достал из рюкзака бутылку рома, кокос, пакет с фруктами, кулек с зерном и тушку черной курицы.

– Положите перед богиней, – по-прежнему, не открывая лица, произнес мужчина.

Клод разложил приготовленные им заранее дары на алтаре. Он знал, как нужно себя вести, этнограф хренов! Почему мне не сказал ни слова? Боялся, что откажусь ехать? И отказалась бы, это правда! Я была зла на своего спутника.

– Нужно ждать. Богиня даст знак, если она захочет принять ваши дары, – произнес голос из угла.

– А если не захочет? – любопытство пересилило страх, и я подала голос.

– Тогда вы уйдете и, может быть, великая мать богиня не потребует от вас платы за беспокойство.

– А если потребует? – я не могла угомониться, должна же я выяснить на каких условиях мне будут оказаны "услуги".

– Тогда она сама вас найдет. А сейчас молчите и ждите.

Мне было не по себе. Если я не понравлюсь великой матери, то платить за беспокойство придется обязательно. Только вот чем, предугадать нельзя.

В комнате было тихо, никакие шумы с улицы сюда не проникали, слышался только треск свечей. Меня уже начало покачивать от долгого стояния, и тут я почувствовала, как холодный сквозняк пробежал по ногам, порыв воздуха поднялся выше, обдал лицо, травы на потолке качнулись и зашелестели, пламя светильников затрепетало, а человек в углу произнес:

– Богиня приняла ваши дары.