Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

«Извозчичьи кареты и омнибусы составляют не последнее удобство парижской жизни. Наши дрожки неудобны, особенно для двоих; в непогоду они не защищают от дождя. Крытый фиакр дает вам убежище, сберегает платье и шляпу. Наши извозчики в дождь и ночью просят цену, какую хотят, нередко втрое, вчетверо против настоящей. В Париже есть постоянная такса … нет ни торга, ни спора, ни притеснений. Парижский извозчик не смеет не везти вас; он обязан к этому по закону, и за отказ заплатит порядочную пеню в Суд исправительной полиции. Имея всегда наемные кареты, чистые, приятные, вы избавлены от необходимости держать свой экипаж, возиться с пьяными кучерами, которые портят вам лошадей и возят в вашей карете Бог знает кого, когда вы отсылаете их домой. Омнибусы – сущее благодеяние для бедного человека. Они ходят по известному направлению, через каждые десять или пять минут, и возят из одного конца Парижа до другого за 6 су (25 копеек). Линии омнибусов пересекаются, и вы можете переходить из одного в другой, ничего не платя; конторы рассчитываются между собою по контрамаркам, которые даются кондукторам. Это пересаживание называется correspondance и облегчает чрезвычайно сообщение между самыми отдаленными частями столицы. Можно ехать ломаными линиями, par correspondance, по всему Парижу. В омнибусах сидит самое разнородное общество: кухарка с провизиею, а возле нее депутат, прачка с корзиною, а возле нее прекрасная дама. Мне часто случалось ездить (в Parisiennes, которые ходят мимо Палаты депутатов на бульвары) с депутатами и генералами, которые возвращались домой из Бурбонского дворца. Молодые франты ищут в омнибусах встреч и знакомств; в дождь гуляющие дамы садятся в омнибус только для спасения своих шляпок и ботинок. Кондуктор наблюдает за порядком; как строгий ценсор нравов, он удаляет непристойно одетых или пьяных, запрещает курить или шалить, и пр. … Парижский омнибус – прекрасная, удобная карета, в которой помещается 14 человек нетесно и свободно; она отправляется в назначенную минуту, так что можно расчесть заранее, на каком пункте улицы ее встретишь. От аккуратности произошел и успех омнибусов. Наемные кареты и омнибусы представляют столько удобств, что частных экипажей весьма мало. Первых считалось (в 1837 году) 20 тысяч, а последних только четыре тысячи. Кто примет на себя заботы о содержании кучера, лошадей, экипажей, сбруи, когда можно иметь все это под рукою без хлопот и за самую дешевую цену».

«Кукушка» и ее пассажиры. Худ. Эми, 1840

Впрочем, находились и скептики. Вот язвительная зарисовка в дневнике русского дипломата Виктора Балабина, датированная 1842 годом:

«Мне всегда твердили, что в Париже нет никакой нужды в собственном экипаже. На каждом шагу встретите вы экипаж общественный, который немедленно доставит вас из одного конца города в другой. На самом же деле все эти дилижансы и прочие кареты, названия которых не удерживаются у меня в памяти, везут вас не туда, куда хотите вы, а туда, куда хотят их кучера, – первое неудобство. Неудобство второе: экипажи эти не имеют привычки останавливаться ни у дверей моей Ваграмской гостиницы, ни у дверей русского посольства, значит, надобно сначала пройтись пешком, чтобы затем сесть в экипаж… да и то не наверняка. Сначала вы будете долго-долго дожидаться того экипажа, который вам нужен. Вы, например, собрались ехать к заставе Звезды; будьте готовы к тому, что мимо вас проедут всевозможные экипажи, направляющиеся в другую сторону, а когда к стоянке наконец приблизится тот, который вам нужен, то вы убедитесь, что с тыла его украшает белая табличка с надписью: “Мест нет”».

Кучер «кукушки». Худ. А. Монье, 1840