Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

За Булонским лесом находилась местность под названием Лоншан; там с XIII века располагался женский монастырь. В Лоншан парижская знать ездила обычно на Страстной неделе. Эта традиция возникла следующим образом. В 1727 году прославленная певица мадемуазель Ле Мор удалилась в этот монастырь и провела там три года. Она давала монахиням уроки пения, а на Страстной неделе сама пела в церкви, и в это время святая обитель превращалась в некий филиал Оперы: поклонники таланта мадемуазель Ле Мор приезжали в Лоншанское аббатство как на концерт. Тогдашний архиепископ Парижский монсеньор Кристоф де Бомон приказал закрыть двери аббатства для посторонних, и тем не менее у светских людей сохранилась привычка ездить в Лоншан в среду, четверг или пятницу на Страстной неделе, причем постепенно эти поездки превратились в конкурс элегантности. Дамы демонстрировали новые туалеты, господа – роскошные экипажи. Во время Революции Лоншанское аббатство закрыли, а в 1795 году разрушили, однако уже в 1797 году «лоншанские гулянья» возобновились. В эпоху Реставрации они прочно вошли в ассортимент светских развлечений парижан. Дорога из Парижа в Лоншан пролегала по Елисейским Полям, и те парижане, у которых не было собственных экипажей, любовались чужими. Одни зрители стояли, другие (преимущественно дамы) сидели на стульях, причем сидячие места были платными. При Июльской монархии «лоншанские гулянья» стали еще более модными и популярными, чем прежде: в 1838 году в них участвовали четыре сотни карет, а в 1842 году – уже целых четыре тысячи. Однако само мероприятие из демонстрации аристократической элегантности и роскоши превратилось в общедоступную и вульгарную мещанскую забаву. На дороге в Лоншан появились наемные экипажи (некоторые из них – даже с рекламными объявлениями), и модные щеголи начали игнорировать это мероприятие. В 1847 году Дельфина де Жирарден с прискорбием отмечает, что теперь в Лоншан направляются в основном «семейные» коляски со стариками и детьми, а также наемные экипажи, заполненные незнатными иностранцами, которые «понятия не имеют о парижском шике и парижской тонкости вкуса».

Прогулка в Лоншан. Худ. Ж.-А. Марле, ок. 1825

Елисейские Поля, по которым пролегал путь в Лоншан и в Булонский лес, также были излюбленным местом прогулок парижан. Однако эту репутацию улица завоевала далеко не сразу. Долгое время она вообще считалась глухой окраиной. Во второй половине XVII века на месте будущих Елисейских Полей располагалась заболоченная и поросшая кустарником равнина. В 1670 году по ней проложили аллею, которая до конца 1820-х годов так и не стала полноценной улицей. Еще в 1820-е годы Елисейские Поля были малонаселенной окраиной Парижа, и прачки здесь вешали белье для просушки прямо на деревьях. В начале 1837 года А.Н. Карамзин, по его собственному признанию в письме к родным, «пробирается пешком через непроходимую грязь Елисейских Полей». Постепенное превращение Елисейских Полей в роскошную городскую артерию началось после 1828 года, когда государство передало эту местность в собственность города (с условием, что муниципалитет займется ее благоустройством); завершился этот процесс только при Второй Империи.

«Елисейскими полями» у древних греков называлось место, где после смерти обитают праведники, так что этот район Парижа изначально наводил на мысль о чем-то приятном. Однако даже в 1830-е годы Елисейские Поля еще не приобрели того блеска, каким могли похвастать в эту пору парижские бульвары. Теофиль Готье в своей «Истории романтизма» (1874) вспоминал: «В 183.. году Елисейские Поля не выглядели такими праздничными и нарядными, как теперь; на широких их просторах царили мрак и пустота; под деревьями, куда не проникали бледные лучи фонарей, скользили бесстыдные или зловещие тени. Несколько кофеен с подслеповатыми витринами занимали середину площадок для верховой езды, обсаженных деревьями, на которых долго хранились следы от зубов украинских коней. Немногие дома сгрудились у проезжей дороги; прилив населения в эту часть города тогда еще не начался».

Вплоть до 1830-х годов на Елисейских Полях развлекался в основном простой народ. Ф.Н. Глинка описывает их облик летом 1814 года: «Все пространство между площадью Согласия и Нельискою заставою [т. е. заставою Нейи] занято старинными рощами, в которых рассеяны домики, хижинки и разные приюты для гуляющих. С одной стороны показывается Сена со всем, что по ней плывет и около нее движется. С другой сквозь кущи зелени видны лучшие дома в [Предместье] Сент-Оноре. Вот это называют здесь Елисейскими полями. Здесь-то недавно стояли биваками казаки и калмыки наши! <…> Мы застали в Елисейских полях очень мало гуляющих».