Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Посетители застав очень не любят видеть там франтов и людей, не принадлежащих к их классу; охотно оскорбляют их, преследуют насмешками, бранью. Если франт вздумает танцевать, они наступают ему на ноги, оскорбляют его даму, не дают ему места и вслух говорят такие истины, что терпеть нельзя. Если он вздумает сказать слово, ответить или рассердиться, то они начинают драться. Тут нет места для чистого галстука, для желтых перчаток. Кто хочет посмотреть на заставы, тот должен надеть старое платье, старую фуражку, спрятать платок и перчатки подальше. Кошелек надобно беречь поосторожнее: в толпе гуляк всегда расхаживают хитрые промышленники, которые живут чужим добром, и ловят в мутной воде рыбу».

Наконец, А.И. Герцен в «Письмах из Avenue Marigny» (1847) описывает «бедные, маленькие балы, куда по воскресеньям ходят за десять су работники, их жены, прачки, служанки» с нескрываемым восторгом: «На этих бедных балах все идет благопристойно; поношенные блузы, полинялые платья из холстинки почувствовали, что тут канкан не на месте, что он оскорбит бедность, отдаст ее на позор, отнимет последнее уважение, и они танцуют весело, но скромно».

Хотя в понедельник посетителям кабаков полагалось выходить на работу, в реальности они чаще всего не ограничивались воскресным отдыхом и самовольно прибавляли к нему еще один день, а за дело брались только во вторник. Бальзак в начале повести «Златоокая девушка» (1834–1835) замечает: «Не будь кабаков, разве не свергалось бы правительство каждый вторник? К счастью, по вторникам этот народ пребывает в состоянии отупения, его ломает с похмелья, он остается без гроша и возвращается к труду, к черствой корке хлеба».

Что же касается строгого отбора публики, допускаемой на сельские балы, то его отмечали не только русские мемуаристы. Француз Э. Тексье писал в начале 1850-х годов, что, хотя подобные заведения кажутся демократичными, на самом деле посторонним попасть в них «едва ли не труднее, чем в аристократические салоны Сен-Жерменского предместья». По словам Тексье, даже ветошники, собирающиеся вблизи заставы Мена, «охраняют свои собрания от посторонних так тщательно, как если бы дело шло о недоступном святилище».

О повседневной жизни парижан в районе застав дает представление очерк анонимного путешественника «Париж в 1836 году»:

«Парижские заставы исключительно принадлежат простому народу; все рабочие люди проводят воскресные и праздничные дни за заставой той части города, в которой живут, потому что здесь могут иметь вино дешевле и ничто не мешает им веселиться. Но и сюда, как повсюду, вкралась некоторого рода аристократия с ее принадлежностями; иные заставы заимствовали от тех частей города, перед которыми лежат, известные манеры и нравы, совершенно чуждые другим заставам; например, нет сомнения, что у заставы предместия Сен-Жермен народ веселится не так шумно, с бóльшим приличием и вкусом, чем у застав по ту сторону Сены, что происходит, вероятно, от того, что по воскресеньям и субботним вечерам сюда сходятся из соседственных аристократических отелей многочисленные лакеи и горничные, которые пародируют приемы господ своих.

Два раза в день, именно утром и вечером, парижские заставы представляют зрелище, резко друг с другом несходное. Каждое утро, летом в шесть часов, зимою чуть день занимается, являются привычные посетители винопродавцев и, стоя у конторы, выпивают каждый свою ежедневную порцию белого вина. <…> Бывает, что встречаются несколько знакомых, и если одному придет в голову угостить другого, то и прочие не хотят отстать, не сделав того же: это в простонародном языке называется payer la tournée, выпить круговую. Никто не может отказаться от такого рода вежливости, которая вошла в обычай, сделалась, так сказать, долгом; каждый должен пить и платить, когда очередь до него дойдет. Здесь же весь рабочий народ завтракает и обедает, принося с собою хлеб.