Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Наряду с «главными» академиями в Париже существовала не входившая в состав Французского института Медицинская академия, образованная 20 декабря 1820 года. Она состояла из трех секций – медицинской, хирургической и фармацевтической – и включала 85 действительных членов, 60 почетных и 30 иностранных ассоциированных членов. Несмотря на столь представительный состав, эта академия была отнюдь не единственным собранием медиков во Франции эпохи Реставрации. Параллельно с нею в Париже действовал еще десяток ассоциаций медиков: Медицинское общество, Общество практической медицины, Медико-филантропическое общество, Анатомическое общество и другие.

Комиссарам полиции вменялось в обязанность присутствовать на всех театральных представлениях. После каждой премьеры они должны были составлять подробный отчет «обо всех пассажах, способных оскорбить общественные приличия, обо всех намеках на обстоятельства политические и прочие, коими люди неблагонадежные могут воспользоваться с дурными намерениями». Комиссары должны были докладывать также «вообще обо всем неподобающем» в костюмах и декорациях. В эпоху Реставрации, например, внимание полиции привлекали случаи, когда сочетание цветов на сцене складывалось в запрещенный Бурбонами триколор. Неблагонадежными могли оказаться самые невинные вещи. Когда в обществе активно обсуждался вопрос об отправке французского экспедиционного корпуса в Испанию, простая фраза, произнесенная со сцены Французского театра, – «народ боится войны» – приобрела оппозиционное звучание. Другой пример: когда вскоре после падения Наполеона мадемуазель Марс вышла на сцену с букетиком фиалок (считавшихся бонапартистским символом), ее освистали; через несколько минут она появилась в белом платье (цвет Бурбонов) – и зал, сменив гнев на милость, приветствовал актрису аплодисментами.

Поскольку в театрах каждый вечер собиралось по несколько сотен человек, эти заведения служили источником постоянного беспокойства для органов охраны порядка. Вблизи главных театральных зданий дежурили пикеты жандармов, которые должны были препятствовать скоплению экипажей, спекуляции театральными билетами, дракам в очередях перед кассами.

В театрах на бульварах публика воспринимала происходящее на сцене очень темпераментно: ревела от ярости при виде козней злодея, стонала от восторга, когда добрые силы побеждали. Иногда страсти, разгоравшиеся в зале, не уступали по накалу тому, что делалось на сцене. Например, в полицейском отчете от 30 марта 1830 года, который приводит Г. Бертье де Совиньи, говорилось: «На первом представлении пьесы под названием “Влюбленный вдовец” партер, недовольный этим зрелищем, в начале второго действия неодобрительными криками потребовал у директора театра “Одеон” прекратить спектакль и начать исполнять вторую пьесу, означенную в афише. Однако не успел директор подчиниться, как, по воле необъяснимой прихоти, те же самые зрители, которые только что недвусмысленным образом требовали прекращения первого спектакля, потребовали его продолжения. В течение полутора часов директор и труппа колебались, а зрители испускали громкие крики, и наконец директор решился покориться вторично и продолжил представление первой пьесы».

30 апреля того же года скандал разгорелся в театре Новинок во время представления пьесы «Муж девяти жен». Причиной стал спор между зрителями и клакёрами. Двое зрителей в партере, недовольные пьесой, принялись свистеть; наемные хлопальщики осыпали их бранью и заставили покинуть зал, а затем сдали в руки полиции; между тем, как замечает составитель полицейского отчета, недовольные «всего-навсего воспользовались правом, предоставленным всякому зрителю».

А вот эпизод театральной жизни при Июльской монархии, связанный с Фанни Эльслер – ведущей балериной Оперы, соперницей Тальони. Очевидец этих событий В.М. Строев рассказывает: «Парижане очень любят Фанни. При мне случилось, что кто-то вздумал свистать ей. В минуту весь театр поднялся на ноги. Свист раздался из третьего яруса. Половина партера побежала туда. Свистуна отыскали и принялись бить. Полумертвый, покрытый ранами, достался он в руки полиции, которая тщетно силилась скрыть его и избавить от побоев. По совершении казни, зрители возвратились в партер, уселись по местам и спектакль продолжался, как обыкновенно».