Парк юрского периода

– Что-нибудь подобное обязательно должно было случиться, – сказал Малкольм.

Дженнаро покачал головой.

– Есть ли что-нибудь такое, чего не предусматривает эта ваша теория?

– Но при чем тут я? Это теория хаоса. Я заметил, что обычно никто не придает значения математическим закономерностям. Это потому, что математики пытаются приложить к человеческой жизни слишком обширные закономерности. Гораздо большие, чем, к примеру, принцип Гейзенберга[21] или теорема Геделя[22]

, о которых столько болтают. В основном все эти закономерности имеют чисто научный, академический интерес. Это, так сказать, вопрос философии. А теория хаоса, наоборот, описывает закономерности нашей повседневной жизни. Вот вы знаете, зачем были созданы первые компьютеры?

– Нет, – ответил Дженнаро.

– Запусти его покруче! – заверещала Лекс.

– Компьютеры были созданы в конце сороковых годов, потому что некоторые математики – например, Джон Нойман – считали, что если у нас будет компьютер – машина, способная одновременно оперировать большим количеством переменных величин, – то можно будет точно предугадывать погоду. И человек наконец сможет постичь все тайны этого непредсказуемого явления. И, знаете ли, многие люди верили в эту сказку в течение целых сорока лет. Они верили, что предсказание основывается исключительно на отслеживании множества причинно-следственных связей. Если известно достаточное количество исходных данных – значит, можно предугадать все, что угодно. Это было самое распространенное научное заблуждение со времен Ньютона.

– И что же?

– Теория хаоса отправила его на свалку истории. Согласно этой теории, никакое определенное событие или явление вообще невозможно точно предсказать. Невозможно предсказать погоду больше чем на несколько дней вперед. Все деньги, потраченные за последние несколько десятилетий на разработку долгосрочных предсказаний, выброшены на ветер. А это что-то около полумиллиарда долларов. Совершенно бесплодная, дурацкая затея, такая же бессмысленная, как попытки превратить свинец в золото. Мы смеемся над средневековыми алхимиками, которые искренне верили, что подобное возможно, – а ведь люди будущих поколений будут точно так же смеяться над нами. Мы пытались совершить невозможное – и без толку растратили на это кучу денег. Потому что существуют некоторые категории явлений, предсказать которые заведомо невозможно.

– Это все утверждает ваша теория хаоса?

– Да, и просто удивительно, как мало людей стараются к ней прислушаться, – сказал Малкольм. – Я говорил об этом Хаммонду задолго до того, как он по-настоящему взялся за строительство парка. Вам хочется соорудить стадо доисторических зверей и поместить их на острове? Прекрасно! Очень милая, чудесная мечта. Просто очаровательно. Но она никогда не станет реальностью – такой, какой бы вам хотелось, какой вы ее задумали. Потому что эта система заведомо непредсказуема, точно так же, как погода.

– И вы ему это говорили? – спросил Дженнаро.

– Да, конечно. И еще я указывал ему на то, в чем скорее всего должны проявиться отклонения от запланированного. Первое слабое звено – приспособляемость животных к условиям окружающей среды. Стегозавры существовали сто миллионов лет назад. Они не приспособлены к современным природным условиям. Состав воздуха сейчас совсем другой, уровень радиации – другой, состав почвы – другой, насекомые, паразиты, растительность – все теперь не такое, к какому приспособлены эти животные. Все изменилось. Процентное содержание кислорода в воздухе уменьшилось. Это бедное животное – все равно что человек на высоте три километра над уровнем моря. Послушайте, как тяжело оно дышит!

– А другие слабые звенья?

– Если рассматривать в общих чертах, то еще одно слабое звено системы – это возможности парка по контролю за распространением жизненных форм. Потому что вся история эволюции – это описание того, как разные жизненные формы преодолевали всевозможные ограничения. Жизнь постоянно рвется на свободу. Жизнь распространяется на новые территории. Это происходит не безболезненно, иногда даже с риском для самой жизни – но все равно жизнь так или иначе находит способ добиться своего. – Малкольм пожал плечами: – Вообще-то я не собирался тут философствовать, но так уж получилось.

Дженнаро посмотрел вдаль. Грант и Элли стояли посреди луга, призывно размахивали руками и что-то кричали.

– Вы не забыли мою колу? – спросил Деннис Недри, когда Малдун вернулся в центр управления.

Малдун и не подумал ему отвечать. Он прошел прямо к мониторам и стал смотреть, что там творится в парке. Из радиоприемника слышался голос ветеринара, Хардинга, который говорил:

– …стегозавром… наконец… разобрались… порядке…

– О чем это он? – спросил Малдун.

– Они сейчас на юге, в низине, – ответил Арнольд. – Там, где стегозавр. Поэтому так плохо слышно. Сейчас попробую переключить их на другой канал. Кстати, они выяснили, отчего у нас болели стегозавры. Травились какими-то ядовитыми ягодами.

Хаммонд кивнул и сказал:

– Я знал, что это в конце концов выяснится.