Парламент Её Величества

Эрнст Иоганн был не хуже и не лучше других. «Добрые» люди говаривали, что Бюрен, как и прочие остзейские дворяне, напивался, бил жену (Анне приходилось смириться с тем, что ее фрейлина приходит с синяками!), дрался с родными братьями и гнусавым голосом пел песни, совершенно незнакомые Анне. Но что ценно – будучи пьяным, Эрнст Иоганн не показывался на глаза герцогине.

Фон Бюрен не стал дожидаться, пока лакей нальет ему вино, вырвал из его рук бутылку и нацедил себе полный бокал. Задрав голову вверх, начал пить мощными глотками, словно лошадь.

– Как дети? – поинтересовалась Анна, подождав, пока Эрнст Иоганн допьет.

– Петр зегодня ходил зо мной на конюшня, – сказал Эрнст Иоганн, с долей отцовской гордости. – Он уже может зидеть на рыжей мерин.

Фон Бюрен говорил по-русски неплохо, хотя ему не давалась буква «с» в открытом слоге. Впрочем, клятая «с» давалась немногим. Разве что Остерману, разговаривавшему по-русски, как московский купец.

– Твой сын будет таким же молодцом, как и ты, – улыбнулась Анна. – Объездит всех лошадей. – Подумав, улыбнулась: – А заодно и всех девок.

Довольный Эрнст Иоганн заржал, выставляя крупные и желтые – как у жеребца – зубы. Выпив еще вина, вздохнул:

– Бенигна Готлиба прозила передать, что у кормилицы нет достаточного количества молока.

– Как так? – удивилась Анна.

– О, майн киндер отличает завидным аппетитом! Выдаивает обе груди насухо, как маленький пфэрт – жеребенок! – снова заржал фон Бюрон. – Девка жалобилась, что кормит лишь Карла Эрнста, а на ее Яниса молока не хватает. Но скоро молока не будет хватать и на одного.

Анна для приличия улыбнулась, но опечалилась. Стало быть, искать новую кормилицу. Среди дворовых девок кормящих матерей нет. Стало быть, придется нанимать кого-то из немок или чухонку. У-у, коровы! Опять деньги! Но ради Карлушки ничего не жаль.

– Скажи Бенигне, что я велела поискать новую мамку. Или пущай будут две. Денег дам.

Анна уже приготовилась идти в спальню за сундучком, но Эрнст Иоганн остановил ее.

– Не надо денги, нихт денги, – замотал головой. – Я уже отдал Бенигне Готлибе два талер. Эттого хватит.

– А где ты деньги взял? – удивилась Анна. – Мы ж, милый друг, вчера с тобой о том говорили. Ты сказал, что нету у тебя денег, надобно занять у кого.

– Я был зегодня у герр фон Бракеля, – пояснил Бюрен. – Он дал мне в долг тызячу талеров.

– Тысячу?! – недоверчиво протянула герцогиня Курляндская.

– Йа, йа, тызячу талеров. Я уже распорядился оплатить взе долги, – бодро продолжил Эрнст Иоганн. – Также велел отправить человека к портному. Шмулькель явится к вечеру, за меркой.

– Милый, когда же ты все успеваешь? – сказала Анна, пытаясь придать голосу нежность. Получилось плохо, но Эрнсту Иоганну было приятно.

– Я рано встал нынче, – туманно пояснил фаворит, не желая уточнять, что на дворе уже давным-давно белый день, а пока Анна спала, все добрые люди успели переделать множество дел.

– А что это на Бракеля-то нашло? – поинтересовалась герцогиня. – Он, что, с похмелья был, али как? Пансион из Москвы токмо в апреле придет. Ему ж месяц отдачи ждать.

Лифляндский дворянин фон Бракель уже не раз ссужал и ее, и Эрнста Иоганна деньгами. Обычно сумма не превышала две сотни талеров. А что такое две сотни талеров? Так, нелепица. Правда, в России посадская семья живет на три рубля в месяц, почти те же три талера, но зачем мужикам деньги? Хлеб с квасом едят, луком закусывают, а что им еще-то нужно? Чай, дорогие платья покупать не нужно – холстом с рогозой обойдутся, дров сами нарубят и воды наносят.

В отличие от прочих баронов, фон Бракель давал деньги без процентов. Правда, взамен Анна давала рекомендательные письма для его многочисленных родственников и знакомых, коих нужно было пристраивать в гвардию или на какую-нибудь мелкую должность при дворе. Анна ненавидела писанину, а Бюрен не умел по-русски ни читать, ни писать. Посему фон Бракель приносил уже готовое письмо, а герцогиня лишь бегло просматривала текст (а то и вовсе не читала) и ставила подпись.

Интересно, что хочет немец за тысячу? Верно, протолкнуть кого-то из племянников в унтер-офицеры, минуя службу в нижних чинах? Удастся ли? Родной дядюшка по матери, генерал, но присвоить гвардейцу унтер-офицерское звание может лишь государь. Что, новой царице Лизке кланяться придется?

– Майн либер Анна, мое высочество, – начал он, взяв ее руку в свою. – У меня иметь для вас новость. Фон Бракель был на Москоу, он прибыл оттуда только утром.

– Какие новости? – вскинулась герцогиня, жадная до всяких слухов и сплетен. – Как там, Палашка-то не понесла от своего генерала?

Анна слегка завидовала младшей сестре, худосочной Палашке, имевшей мужа. За последние годы сестрица раз пять была в тягости, но разрешалась до срока. Но камергер повел разговор о другом:

– Из Москоу нихт выезда и въезда. Фон Бракель давать два рубль караульный, чтобы его выпустить из город. Верховный тайный зовет не мошет решать – кто исть э-э… кто бутет новый русский царь.