Парнас

–…Словом, ваши познания в древнесемитских языках могут оказаться как нельзя кстати. Если мы, конечно, всё же натолкнёмся на аборигенов.

– Вы хотите отправить меня в командировку на ближний восток?

– Нет, что вы. В рай.

– В рай?

– Ну да, в рай. Это там, где древо познания, змей искуситель, Адам и Ева. Рай. Эдем. Называйте, как хотите.

Увидев нотку недоумения в глазах Платона, партиец всё же решил немного поподробнее объяснить ситуацию.

– Понимаю вас. Ознакомившись с докладом, вы наверняка подумали, что это какой-то шифр – эзопов язык, чтобы замаскировать тайную операцию. Советскому человеку трудно в это поверить: партия и вожди великой революции твердили, что религия – лишь опиум. Дурман, под воздействием которого человеческие массы становятся пластичными и легкоуправляемыми.

– Но вышла неувязочка. Оказалось, что ветхозаветный рай всё же существует. А раз так, то и первым ступить на эту землю должна нога советского человека! – всё это функционер рассказывал с выражением тотального, почти щенячьего счастья на лице.

Платон уставился в серый потолок, пытаясь хоть как-то усвоить вываленный на него дурнопахнущий бред. Затем опустил глаза на партработника:

– Но вы же коммунисты (блять!) – междометие он произнёс лишь в сердцах. Наклонился к человечку в светлом костюме, и уставился на него безумными глазами.

– Как вы вообще в рай смогли попасть, если в бога не верите? – с жаром и острыми нотками раздражения спросил Платон.

– Воот, – с огнём в глазах и жгучим энтузиазмом парировал чиновник. – Видите, это означает, что коммунистический строй угоден даже товарищу архитектору вселенной, так называемому богу.

Платон был готов истерически рассмеяться – отчего уголки его губ приподнялись в едва уловимой улыбке. Партработник воспринял это как хороший знак и ещё больше воспрянул духом.

– И как же выглядит этот ваш загробный мир? – едва сдерживая смех, с максимально наигранным интересом спросил Платон.

– О, это весьма интересно, – как ни в чём не бывало ответил его собеседник. – В целом, картины схожи и напоминают библейские описания: жирные почвы, богатые плодовые деревья. Словом, прекрасные условия для развития земледелия и создания советских колхозов, хозяйств, вероятно даже, винодельческих. Однако возможны и некоторые особенности – но мы списываем это на разные места приземления.

Тут он немного сбавил тон и поумерил свой пыл.

– Один из вернувшихся эденонавтов сообщал о бескрайних полях колосящейся кукурузы. Кукуруза, говорит, везде, пардон, блядская кукуруза – до самого горизонта! Сейчас сами видите, где – бюрократ заговорщически показал пальцем вверх – не то в потолок, не то куда-то выше.

– Ну ладно – в его голос вернулись яркие жизнерадостные оттенки – Пройдёмте в лабораторию!

Глава 5

«Ася подолгу не могла заснуть. Платон часто просыпался от того, что она, уже глубокой ночью, клала ему голову на грудь: вздрагивал, запускал руку в мягкие волосы и начинал медленно гладить. Спустя время её тело обмякало, становилось тяжелее, а дыхание – глубже. Они вместе погружались в сон».

«А может… Ну а вдруг?»

Происходящее же сейчас напоминало дурной трип. Платон тащился по широкому и оттого тусклому – ламп было на удивление мало – коридору где-то в чреве НИИ. Под ногами – классический советский орнамент: бетонный пол цвета запёкшейся крови с серыми вкраплениями мрамора. Человек партии вновь что-то вещал: его слова эхом рикошетили от стен, но проносились мимо ушей.

Действительность впитывалась на удивление легко. Жизнь в России подарила Платону прививку от охуевания: когда ты находишься в этом состоянии перманентно, удивляться чему-либо становится всё сложнее. Православные коммунисты? Путешествия в загробный мир? Никто больше не пытался впихнуть инородное тело в его анус, так что и хуй с ним.

Платон просто решил отдаться реальности (реальности?) и посмотреть, что будет. Возможно, Саня всё же уломал съесть его эту долбанную марку. А он и забыл – и пошёл проветриться. Возможно, наряд всё-таки упаковал его на тропинке и сейчас мудохает где-нибудь в отделении так сильно, что воспалённое сознание отключило все органы чувств и пытается хоть как-то обороняться от реальности. А, возможно, он и правда попал в прошлое (прошлое ли?). Похуй.

Да и крохотное зерно надежды, что появилось совсем недавно, словно блядский камешек в ботинке, назойливо царапало душу – будило тревожное чувство, которое можно было бы назвать любопытством.

– А почему именно здесь? Это ведь НИИ каких-то токов, – в густом сумраке то и дело мелькали блёклые, будто бесплотные халаты лаборантов, исчезая в коридорах, за плотно закрытыми дверьми и перекрытиями.