Парни со стволами

— Так, хватит, — нахмурился Котов. — Вы оба, смотрите, не проговоритесь, что я в бою участвовал. Ладно, если Сидорин узнает, а вот если другие, если дойдет до кого-то еще. И пойдут разговоры, что русские в боях вместе с сирийской армией участвуют, что Россия тайно ввела в Сирию наземные войска.

Провинция Латакия. Аэродром Хмеймим. База российских ВКС в Сирии

Когда Диргади увели, Сидорин продолжал стоять над картой и задумчиво постукивать по ней карандашом. Котов смотрел на пометки, которые полковник сделал на карте, и размышлял о том, что такие вот склады, обеспечивающие подготовку наземных операций боевиков, могут быть по всей стране. Об этих разведка узнала, а сколько их еще, сколько операций планируется.

— Ну, допустим, — проговорил наконец полковник, — допустим, что Диргади не врет, допустим, его брат владел этой информацией, они готовились ее нам передать и… передали. Тогда все ведь очень логично, да?

— Михаил Николаевич, но все же сомнений остается много.

— Время и место гибели его брата мы проверили. Там колонна была накрыта с воздуха нашим штурмовиком именно в это время. Думаешь, они учли такую мелочь и привязали свою «легенду» к тому авианалету? Допустим. Хотят, чтобы мы поверили? И это допускаю.

— Я не понимаю, товарищ полковник, — развел руками Котов. — Так верим мы Диргади или не верим?

— А какая разница, — усмехнулся Сидорин и посмотрел на своего подчиненного. — Ведь ситуация не звучит так, что верим и бомбим, а не верим и не бомбим. Проверять все равно надо.

— Вы связались со своим другом в сирийской контрразведке?

— С Шакри? Конечно. Пусть они проверят этого Диргади по месту жительства, по работе на нефтеперерабатывающем заводе. К складам в Мукадане это отношения имеет мало, а вот к системе подбрасывания качественной дезинформации — огромное отношение. Очень желают западные политики найти доказательства тому, что мы без разбора бомбим мирные населенные пункты, что гибнут от российских бомб женщины и дети. И что мы вообще агрессоры, каких до нас свет не видывал. А ты отправишься в Мукадан со своей группой и разберешься со складами. И с содержимым, и с назначением. Давай-ка второго сирийца сюда. Интересно, что этот нам напоет.

Второго пленника Котов привез тоже из Эн-Нахии. Они уже готовились уезжать с Зиминым и Стасько, когда посыльный от командира правительственного батальона сообщил, что среди пленных есть один турок. Котов забрал его с собой на базу, решив не терять время и допросить его уже у себя.

Пленного привели, и Сидорин указал ему глазами на стул в середине комнаты. Турок сел, сложив руки на коленях, и стал смотреть в пол перед собой. Мужчине было лет пятьдесят. Угрюмый, серьезный. Коротко остриженные черные волосы с проседью обнажали крупный выпуклый лоб и глаза чуть навыкате, тонкие губы поджаты в упрямой гримасе. Во всем его облике не было обреченности, страха, но и фанатического чувства превосходства он тоже не демонстрировал.

— Вы говорите по-английски? — спросил вдруг Сидорин.

Пленник перевел глаза на русского полковника и согласно кивнул:

— Да, говорю.

— Хорошо, нам так будет удобнее с вами беседовать. Ваше имя?

— Мехмет Доган.

— Вы наемник?

— Да, — все так же равнодушно ответил мужчина, но Котов почувствовал, что за этим показным равнодушием что-то кроется.

— Неужели из-за денег? — вмешался он, вопросительно глянув на Сидорина. — Вот так просто взять в руки автомат, получить наличные и идти стрелять, убивать? Все равно кого, лишь бы платили?

— Вы кто? — поднял глаза на спецназовца турок. — Священник?

— Нет, я солдат. Я служу своей родине, а не деньгам и мерзавцам, которые их платят, чтобы убивать.

— Да? — На лице пленного появилось выражение горькой иронии. — А что же вы тогда делаете здесь. Так далеко от своей родины?

— Есть мировое зло, и моя страна послала меня с ним бороться. И не пытайтесь втянуть меня в дискуссию о том, что такое добро и зло. Не получится. Когда сражаются вооруженные люди, когда с обеих сторон воины, это еще похоже на честную войну, если не докапываться до причин ее начала. Но когда группа людей, неважно, под какими лозунгами, захватывает страну, качает из ее недр нефть и продает на мировом рынке, чтобы на эти деньги покупать оружие, взрывчатку, чтобы взрывать мирные города в других странах, убивать там мирное население, — это уже не оправдать никакими лозунгами и святыми истинами. Вы — бандит, наемник, вы служили бандитам мирового масштаба, и не надо даже пытаться рассказывать про добро и честь.

— Кажется, я все-таки попал к священникам, — невесело усмехнулся турок и снова стал смотреть в пол.