Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

— Возрождение нацизма.

Сэр Ивон Киркпатрик, ирландец, всю свою жизнь изучавший Германию и какое-то время работавший верховным комиссаром Великобритании в Западной Германии, считал, что нацисты и их последователи вскоре будут чувствовать себя безопаснее всего в собственной стране. Он долго допрашивал Р. Гесса и имел представление о немецком мышлении. В 1953 году он был убежден, что некоторые из беглецов уже вернулись на родину, чтобы разведать обстановку. Он располагал свидетельствами о неонацистском заговоре, но решил не информировать об этом немецкие власти, так как понимал, что «у неонацистов повсюду имеются свои люди и они могут предупредить их и уничтожить документы». Киркпатрик отдал приказ об аресте Вернера Наумана, который бежал из Берлина вместе с Борманом, но Науман ушел в подполье и оставался там до тех пор, пока правительство Западной Германии не объявило амнистию. Затем он стал сотрудничать с кузиной главы СС в Бельгии Леона Дегрелля. Предметом партнерства был импорт-экспорт в Латинской Америке. «Невозможно предать идеал, в который верил с юности, — писал он. — Руины рейсканцелярии содержат великие сокровища…». Он заявлял о необходимости уничтожить недолюдей славянской и еврейской национальностей и сохранить дисциплину посредством террора. Используя свой бизнес в качестве прикрытия, он посещал места, где нашли убежище разыскиваемые нацисты, и встречался с сэром Освальдом Мосли, лидером фашистов Великобритании. Науман рекомендовал ему применять более тонкий политический подход, отказавшись от копирования старых гитлеровских лозунгов, что было характерно для неонацистских партий. Он предупредил бывших генералов, включая Гелена, слишком много выступавших на публике, о том, что время, в котором они живут, требует от них терпения и хитрости.

…В ночь на 14 января 1953 года британские агенты произвели налет на виллу, расположенную в пригороде Дюссельдорфа. Они изъяли оттуда более тонны нацистских документов, сложенных в трех больших ящиках. Боннский министр юстиции Томас Делер заявил: «Науман пытался занять ключевые посты в правых партиях, где его поддерживали. Конечной целью было восстановление нацистской диктатуры с опорой на немецкую расу, которой отводилась главенствующая роль. Он создал заговор с целью разрушить демократическую систему Германии при значительной поддержке из-за границы». Киркпатрик докладывал в министерство иностранных дел Великобритании, что Науман и его сообщники «похожи на шайку китайских пиратов, которые начинают с захвата одного корабля, а затем абордируют и другие судна, пока не заполучат весь военно-морской флот».

Процесс Наумана начался в неподходящее время. Экономика Западной Германии развивалась очень быстрыми темпами, и британцев обвинили в том, что они завидуют и пытаются создать новые трудности. У канцлера Аденауэра имелись свои причины для того, чтобы уменьшить нацистское влияние. Он хотел показать британцам, что они уже не могут влиять на дела Германии. Дело передали в западногерманский суд, вынесший предсказуемый вердикт: обвиняемых следует отпустить на свободу, так как «нет доказательств существования заговора».

Выйдя на свободу, Науман свидетельствовал, что Борман действительно бежал, а затем сразу направился в штаб советских вооруженных сил, так как он всегда был советским шпионом. Учитывая известные связи Наумана и его опыт пропаганды при нацистском режиме, а также данный им анализ выживания нацистского движения после войны, его заявления стоит рассматривать как умелое использование шумихи, созданной вокруг процесса. В докладах о том, что Борман якобы убит в Берлине, имелось слишком много противоречий, и слишком много появилось свидетельств того, что он бежал и находится на свободе. Для отвлечения внимания можно было твердить, будто он находился в Москве.

Меры, принятые британцами против наиболее явных неонацистских движений, насторожили беглецов, хотя их деятельность за границей оказалась труднодоказуемой. Мнения людей, подобных Киркпатрику и прочим авторитетам в области немецкой истории, были весомы, но их реализацию приходилось иногда хранить в тайне, поэтому многие официальные документы надо читать, понимая, что скрывается за сухим бюрократическим языком.

Стивенсон выписал основные положения из наиболее убедительных отчетов. Иногда при внимательном чтении появлялось больше вопросов, чем ответов. Например, в сообщениях из Боливии от нескольких западных агентств, включая Интерпол, в качестве первоисточника назывался человек, о котором ходила дурная слава, — он продавал европейским газетам слухи. Чиновник из Перу (с внушительными рекомендациями и множеством влиятельных родственников) поведал Стивенсону убедительную историю нацистских военных лагерей и охотно взялся организовать встречу со вдовой фельдмаршала Германа Геринга, которая якобы работала в универмаге в Лиме. Но эта женщина не являлась вдовой Геринга. С настоящей вдовой Стивенсон встречался. Она находилась в Мюнхене и болела. Так что доверие к чиновнику оказалось подорванным.