Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

…Старый киноролик дает нам представление о том, каким был Шахт в середине 30-х, в том году, когда он хвастал перед немецкими промышленниками: «Я держу Гитлера за горло». На старой пленке рядом с фюрером он гуляет с видом собственника. На нем черный костюм банкира, тесная жилетка и консервативный галстук. На месте глаз — узкие щелочки, в одной из глазниц зажат монокль. Серебристые волосы расчесаны на прямой пробор, руки плотно прижаты к бокам. Чуть спереди от него, немного справа семенит Гитлер, вытянув вперед руку. Они проходят мимо толпы, которую солдаты держат на безопасном расстоянии. Глаза Шахта косят в направлении Гитлера. Можно представить, как он говорит: «Пища объединяет тело и душу, пьянство разъединяет их. В чистом теле — чистый дух. О характере человека можно судить по тому, как он чистит свои ботинки».

Это 1933 год. Гитлер стал рейхсканцлером в возрасте 44 лет. Шахту 55, он министр экономики и несет особенную ответственность за перевооружение Германии. Он имеет право чувствовать себя так, будто у него в руках поводок от ошейника на горле Гитлера. За ним виден задумчивый Мартин Борман. Это один из тех редких случаев, когда Борман не скрывается за кем-то еще, прячась от камеры. Шахт важно вышагивает, Борман ступает тяжелыми шагами.

На самом деле персональным банкиром Гитлера был Борман, а не Шахт. Авторские отчисления с продаж «Майн кампф» составили 300 тысяч долларов за один только 1933 год. По тем временам это был огромный доход! В секретный гитлеровский фонд от промышленников стекались миллионы марок. Они шли на зарплату госслужащих Гитлера и составляли его прибыль от различных предприятий и партийных организаций.

В то же время Шахт мыслил миллиардами: как контролировать национальные экономики в дальних странах, как облагать налогами еврейских эмигрантов и принуждать их пользоваться немецкими продуктами, как финансировать производителей оружия, используя заблокированные счета иностранных политических противников, как платить за сырье местной валютой в странах, подобным Аргентине. Все старое высокомерие, которым Шахт отличался в период немецкой оккупации Бельгии во время Первой мировой войны, вся презрительная чванливость вернулись на свое место. Шахт просто не мог не вышагивать тогда с поразительной важностью…

Борман — в форме без знаков отличия — идет между мировыми финансистами и партийными гомосексуалистами. У всех резкие движения, столь типичные для старых новостных роликов, но Борман, кажется, справился даже с техническим несовершенством старой камеры. Сын почтового служащего стал лидером рейха. В то время, когда Шахт использовал военные силы, чтобы, образно говоря, выжать сок из бельгийских лимонов, Борман был простым стрелком. Он являлся подозреваемым, когда Шахт составлял претенциозные максимы в своем офисе президента рейхс-банка. Борман писал счета на ферме, когда Шахт дружески беседовал с главой банка Великобритании.

Есть еще один новостной ролик примерно того же времени в котором Шахт оступается и чуть было не падает. Лицо Бормана теряет обычное невозмутимое выражение, на нем на несколько мгновений появляются проблески радости.

В то время Борман был главой штаба заместителя фюрера — Рудольфа Гесса. Со всех сторон его окружали амбициозные юнцы, а впереди маячил тщеславный старик Шахт. Все их надежды связывались с Гитлером, чьи личные предпочтения служили наиболее быстрым способом продвижения по карьерной лестнице. Основные шестеренки государственного механизма вращались в кабинете заместителя фюрера, где Борман незаметно плел свои интриги. Он постарался стать незаменимым для Гесса и прочих членов партии, которые называли Гесса «фройляйн Анна» из-за его нетрадиционных, как это принято сейчас называть, наклонностей. Борман не мог гарантировать юным амбициозным нацистам любые привилегии, но если они носили накопительный характер (подобно счету в банке), он с радостью сводил «фройляйн Анну» с соискателями. Его власть над Шахтом оказалась силой человека, управлявшего деньгами, накопленными тщеславным банкиром, который был на 23 года его старше.